Неточные совпадения
Он прочел
письма.
Одно было очень неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее тут было то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою. И мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения с женой, — эта мысль оскорбляла его.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись
одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и
письма, которые у нее скопились на столе.
Вронский взял
письмо и записку брата. Это было то самое, что он ожидал, —
письмо от матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв
письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой. В сенях избы ему встретились два офицера:
один их, а другой другого полка.
Письмо было от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал из Петербурга: «Я получил
письмо от Долли, она в Ергушове, и у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста, к ней, помоги советом, ты всё знаешь. Она так рада будет тебя видеть. Она совсем
одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
Она раскаивалась утром в том, чтó она сказала мужу, и желала только
одного, чтоб эти слова были как бы не сказаны. И вот
письмо это признавало слова несказанными и давало ей то, чего она желала. Но теперь это
письмо представлялось ей ужаснее всего, что только она могла себе представить.
— Я понимаю, понимаю, — перебил он ее, взяв
письмо, но не читая его и стараясь ее успокоить; — я
одного желал, я
одного просил — разорвать это положение, чтобы посвятить свою жизнь твоему счастию.
— Это вне вопроса в настоящем случае, — сказал он. — Тут только
один случай возможен: уличение невольное, подтвержденное
письмами, которые я имею.
— Удивительно, как он похож на товарища прокурора Свентицкого, — сказал
один из гостей по-французски про камердинера в то время, как Вронский хмурясь читал
письмо.
К вечеру этого дня, оставшись
одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась было ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое
письмо, которое получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Но поздно вечером, когда они остались
одни, Анна, видя, что она опять вполне овладела им, захотела стереть то тяжелое впечатление взгляда за
письмо. Она сказала...
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два
письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их.
Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а денег больше взять неоткудова. Другое
письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не было сделано.
— О, нет! — как будто с трудом понимая, — сказал Вронский. — Если вам всё равно, то будемте ходить. В вагонах такая духота.
Письмо? Нет, благодарю вас; для того чтоб умереть, не нужно рекомендаций. Нешто к Туркам… — сказал он, улыбнувшись
одним ртом. Глаза продолжали иметь сердито-страдающее выражение.
Что она, Альфонсинка, боится беды, потому что сама участвовала, a cette dame, la generale, непременно приедет, «сейчас, сейчас», потому что они послали ей с письма копию, и та тотчас увидит, что у них в самом деле есть это письмо, и поедет к ним, а написал ей
письмо один Ламберт, а про Версилова она не знает; а Ламберт рекомендовался как приехавший из Москвы, от одной московской дамы, une dame de Moscou (NB. Марья Ивановна!).
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете
писем: есть прекрасные места. Вот недавно
один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
В
одной письме развивает мысль, что градоначальники вообще имеют право на безусловное блаженство в загробной жизни, по тому
одному, что они градоначальники; в другом утверждает, что градоначальники обязаны обращать на свое поведение особенное внимание, так как в загробной жизни они против всякого другого подвергаются истязаниям вдвое и втрое.
Потом остановились на мысли, что будет произведена повсеместная «выемка», и стали готовиться к ней: прятали книги,
письма, лоскутки бумаги, деньги и даже иконы —
одним словом, все, в чем можно было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
Читая эти
письма, Грустилов приходил в необычайное волнение. С
одной стороны, природная склонность к апатии, с другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях.
Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
В
одном письме она видит его"ходящим по облаку"и утверждает, что не только она, но и Пфейфер это видел; в другом усматривает его в геенне огненной, в сообществе с чертями всевозможных наименований.