Неточные совпадения
С бодрым чувством надежды на
новую, лучшую жизнь, он в девятом
часу ночи подъехал к своему дому.
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу к обеду и в 12
часов был уже у Дюссо, где ему нужно было быть у троих, как на его счастье, стоявших в одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у
нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.
Другое немножко неприятное было то, что
новый начальник, как все
новые начальники, имел уж репутацию страшного человека, встающего в 6
часов утра, работающего как лошадь и требующего такой же работы от подчиненных.
И Степан Аркадьич встал и пошел вниз к
новому начальнику. Инстинкт не обманул Степана Аркадьича.
Новый страшный начальник оказался весьма обходительным человеком, и Степан Аркадьич позавтракал с ним и засиделся так, что только в четвертом
часу попал к Алексею Александровичу.
В душе ее в тот день, как она в своем коричневом платье в зале Арбатского дома подошла к нему молча и отдалась ему, — в душе ее в этот день и
час совершился полный разрыв со всею прежнею жизнью, и началась совершенно другая,
новая, совершенно неизвестная ей жизнь, в действительности же продолжалась старая.
Через
час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к
новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Мраморный умывальник, туалет, кушетка, столы, бронзовые
часы на камине, гардины и портьеры — всё это было дорогое и
новое.
И вдруг из того таинственного и ужасного, нездешнего мира, в котором он жил эти двадцать два
часа, Левин мгновенно почувствовал себя перенесенным в прежний, обычный мир, но сияющий теперь таким
новым светом счастья, что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались. Рыдания и слезы радости, которых он никак не предвидел, с такою силой поднялись в нем, колебля всё его тело, что долго мешали ему говорить.
Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром был у Еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить, было
новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно, нарочно заставил его два
часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский, ждал два
часа в приемной у Жида, или то, что в первый раз в жизни он не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на
новое поприще, но ему было очень неловко.
Неточные совпадения
Кутейкин. Так у нас одна кручина. Четвертый год мучу свой живот. По сесть
час, кроме задов,
новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась в
новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье за белы ручки в тот
час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ?
И так они старели оба. // И отворились наконец // Перед супругом двери гроба, // И
новый он приял венец. // Он умер в
час перед обедом, // Оплаканный своим соседом, // Детьми и верною женой // Чистосердечней, чем иной. // Он был простой и добрый барин, // И там, где прах его лежит, // Надгробный памятник гласит: // Смиренный грешник, Дмитрий Ларин, // Господний раб и бригадир, // Под камнем сим вкушает мир.
Было без четверти
час, но Карл Иваныч, казалось, и не думал о том, чтобы отпустить нас, он то и дело задавал
новые уроки.
Действительно, все было приготовлено на славу: стол был накрыт даже довольно чисто, посуда, вилки, ножи, рюмки, стаканы, чашки, все это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но все было к известному
часу на своем месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с
новыми траурными лентами и в черном платье.