Старший брат был тоже недоволен меньшим. Он
не разбирал, какая это была любовь, большая или маленькая, страстная или не страстная, порочная или непорочная (он сам, имея детей, содержал танцовщицу и потому был снисходителен на это); по он знал, что это любовь ненравящаяся тем, кому нужна нравиться, и потому не одобрял поведения брата.
Неточные совпадения
Он как будто чувствовал, что ему надо влюбиться в одну из сестер, только
не мог
разобрать, в какую именно.
Действительно, Левин был
не в духе и, несмотря на всё свое желание быть ласковым и любезным со своим милым гостем,
не мог преодолеть себя. Хмель известия о том, что Кити
не вышла замуж, понемногу начинал
разбирать его.
Не успел Вронский посмотреть седло, о котором надо было сделать распоряжение, как скачущих позвали к беседке для вынимания нумеров и отправления. С серьезными, строгими, многие с бледными лицами, семнадцать человек офицеров сошлись к беседке и
разобрали нумера. Вронскому достался 7-й нумер. Послышалось: «садиться!»
Анна,
не отвечая мужу, подняла бинокль и смотрела на то место, где упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было
разобрать. Она опустила бинокль и хотела итти; но в это время подскакал офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
Он мало вникал в то, что говорил брат. Вглядываясь за реку на пашню, он различал что-то черное, но
не мог
разобрать, лошадь это или приказчик верхом.
— Мне
не кажется важным,
не забирает меня, что ж ты хочешь?… — отвечал Левин,
разобрав, что то, что он видел, был приказчик, и что приказчик, вероятно, спустил мужиков с пахоты. Они перевертывали сохи. «Неужели уже отпахали?» подумал он.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел,
разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды
не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы»,
не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
— Ах! — вскрикнула она, увидав его и вся просияв от радости. — Как ты, как же вы (до этого последнего дня она говорила ему то «ты», то «вы»)? Вот
не ждала! А я
разбираю мои девичьи платья, кому какое…
Когда княгиня вошла к ним, они рядом сидели на сундуке,
разбирали платья и спорили о том, что Кити хотела отдать Дуняше то коричневое платье, в котором она была, когда Левин ей сделал предложение, а он настаивал, чтоб это платье никому
не отдавать, а дать Дуняше голубое.
Ему и в голову
не приходило подумать, чтобы
разобрать все подробности состояния больного, подумать о том, как лежало там, под одеялом, это тело, как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть
не лучше, но менее дурно.
Она велела принести ужинать, сама
разобрала вещи, сама помогла стлать постели и
не забыла обсыпать их персидским порошком.
Левин находил, что непростительно есть, спать, говорить даже теперь, и чувствовал, что каждое движение его было неприлично. Она же
разбирала щеточки, но делала всё это так, что ничего в этом оскорбительного
не было.
Окончив речь, губернатор пошел из залы, и дворяне шумно и оживленно, некоторые даже восторженно, последовали за ним и окружили его в то время, как он надевал шубу и дружески разговаривал с губернским предводителем. Левин, желая во всё вникнуть и ничего
не пропустить, стоял тут же в толпе и слышал, как губернатор сказал: «Пожалуйста, передайте Марье Ивановне, что жена очень сожалеет, что она едет в приют». И вслед затем дворяне весело
разобрали шубы, и все поехали в Собор.
Левин шел большими шагами по большой дороге, прислушиваясь
не столько к своим мыслям (он
не мог еще
разобрать их), сколько к душевному состоянию, прежде никогда им
не испытанному.
Никто, однако ж, на клич не спешил; одни не выходили вперед, потому что были изнежены и знали, что порубление пальца сопряжено с болью; другие не выходили по недоразумению:
не разобрав вопроса, думали, что начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
Как передать мои страдания в то время, когда бабушка начала читать вслух мое стихотворение и когда,
не разбирая, она останавливалась на середине стиха, чтобы с улыбкой, которая тогда мне казалась насмешливою, взглянуть на папа, когда она произносила не так, как мне хотелось, и когда, по слабости зрения, не дочтя до конца, она передала бумагу папа и попросила его прочесть ей все сначала?
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил!
разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
— А кто сплошал, и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, // Так смех и
разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его
не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Стародум(распечатав и смотря на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что глаза
разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в книге.
Г-жа Простакова. Вот каким муженьком наградил меня Господь:
не смыслит сам
разобрать, что широко, что узко.
Вот вышла из мрака одна тень, хлопнула: раз-раз! — и исчезла неведомо куда; смотришь, на место ее выступает уж другая тень и тоже хлопает, как попало, и исчезает…"Раззорю!","
Не потерплю!" — слышится со всех сторон, а что разорю, чего
не потерплю — того
разобрать невозможно.