Неточные совпадения
— Я приказал
прийти в то воскресенье, а до тех пор чтобы
не беспокоили вас и себя понапрасну, — сказал он видимо приготовленную фразу.
Степан Аркадьич
не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами
приходили к нему, точно так же, как он
не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят.
— Ну, хорошо, хорошо. Погоди еще, и ты
придешь к этому. Хорошо, как у тебя три тысячи десятин в Каразинском уезде, да такие мускулы, да свежесть, как у двенадцатилетней девочки, — а
придешь и ты к нам. Да, так о том, что ты спрашивал: перемены нет, но жаль, что ты так давно
не был.
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда
не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии, с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще
приходили ему на ум.
— Я
не знаю, — отвечал он,
не думая о том, что говорит. Мысль о том, что если он поддастся этому ее тону спокойной дружбы, то он опять уедет ничего
не решив,
пришла ему, и он решился возмутиться.
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то уверял себя, что есть надежда, то
приходил в отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а между тем чувствовал себя совсем другим человеком,
не похожим на того, каким он был до ее улыбки и слов: до свидания.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он
не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же
пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью,
пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она
не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Даже
не было надежды, чтоб ее пригласили, именно потому, что она имела слишком большой успех в свете, и никому в голову
не могло
прийти, чтоб она
не была приглашена до сих пор.
—
Не хотите ужинать? Ну, прощайте. Завтра
приходите со слесарем.
Кити тоже
не приехала,
прислав записку, что у нее голова болит.
С Беркошевым тоже вчера разбранился, и он хотел
прислать секундантов, но, разумеется, ничего
не выйдет.
Кити настояла на своем и переехала к сестре и всю скарлатину, которая действительно
пришла, ухаживала за детьми. Обе сестры благополучно выходили всех шестерых детей, но здоровье Кити
не поправилось, и великим постом Щербацкие уехали за границу.
— Мне обедать еще рано, а выпить надо. Я
приду сейчас. Ей, вина! — крикнул он своим знаменитым в командовании, густым и заставлявшим дрожать стекла голосом. — Нет,
не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я с тобой пойду.
—
Пришла, да я
не видал еще.
В эти последние дни он сам
не ездил на проездку, а поручил тренеру и теперь решительно
не знал, в каком состоянии
пришла и была его лошадь.
На его квартире никого уже
не было дома: все были на скачках, и лакей его дожидался у ворот. Пока он переодевался, лакей сообщил ему, что уже начались вторые скачки, что
приходило много господ спрашивать про него, и из конюшни два раза прибегал мальчик.
Вронский и
не смотрел на нее, а, желая
прийти далеко первым, стал работать поводьями кругообразно, в такт скока поднимая и опуская голову лошади.
— В третий раз предлагаю вам свою руку, — сказал он чрез несколько времени, обращаясь к ней. Анна смотрела на него и
не знала, что сказать. Княгиня Бетси
пришла ей на помощь.
— Кити играет, и у нас есть фортепьяно, нехорошее, правда, но вы нам доставите большое удовольствие, — сказала княгиня с своею притворною улыбкой, которая особенно неприятна была теперь Кити, потому что она заметила, что Вареньке
не хотелось петь. Но Варенька однако
пришла вечером и принесла с собой тетрадь нот. Княгиня пригласила Марью Евгеньевну с дочерью и полковника.
— Кити,
не было ли у тебя чего-нибудь неприятного с Петровыми? — сказала княгиня, когда они остались одни. — Отчего она перестала
присылать детей и ходить к нам?
— Я хотела
прийти, но Варенька сказала, что Анна Павловна
присылала сказать, что вы
не поедете.
— Это
не нам судить, — сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения на лице князя. — Так вы
пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень благодарю вас, — обратилась она к молодому Шведу.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему
приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и
не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то —
не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть руку, придавало крепость и упорство в работе; и чаще и чаще
приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было
не думать о том, что делаешь.
— Ну, иди, иди, и я сейчас
приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя на брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и
не хотелось расставаться с братом. — Ну, а во время дождя где ты был?
А я ведь хотел было
прийти на покос посмотреть на тебя, но жара была такая невыносимая, что я
не пошел дальше леса.
— Право? — сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить разговор, сказал: — Так
прислать вам двух коров? Если вы хотите считаться, то извольте заплатить мне по пяти рублей в месяц, если вам
не совестно.
— Очень, очень вы смешны, — повторила Дарья Александровна, снежностью вглядываясь в его лицо. — Ну, хорошо, так как будто мы ничего про это
не говорили. Зачем ты
пришла, Таня? — сказала Дарья Александровна по-французски вошедшей девочке.
Но
пришло время, я поняла, что я
не могу больше себя обманывать, что я живая, что я
не виновата, что Бог меня сделал такою, что мне нужно любить и жить.
В то время как она входила, лакей Вронского с расчесанными бакенбардами, похожий на камер-юнкера, входил тоже. Он остановился у двери и, сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что
не приедет. Вероятно, он об этом
прислал записку.
— Алексей сделал нам ложный прыжок, — сказала она по-французски, — он пишет, что
не может быть, — прибавила она таким естественным, простым тоном, как будто ей никогда и
не могло
приходить в голову, чтобы Вронский имел для Анны какое-нибудь другое значение как игрока в крокет.
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней мере, на себя эту роль, — Вронский уже
не мог чувствовать ни зависти к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он, приехав в полк,
пришел не к нему первому. Серпуховской был добрый приятель, и он был рад ему.
Она вышла в столовую под предлогом распоряжения и нарочно громко говорила, ожидая, что он
придет сюда; но он
не вышел, хотя она слышала, что он выходил к дверям кабинета, провожая правителя канцелярии.
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что
придет смерть, и всё кончится, что ничего и
не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Она решительно
не знала, что развяжет это положение, но твердо была уверена, что это что-то
придет теперь очень скоро.
― Я
пришел вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и
не вернусь более в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к сестре, ― сказал Алексей Александрович, с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о сыне.
Сначала, когда говорилось о влиянии, которое имеет один народ на другой, Левину невольно
приходило в голову то, что он имел сказать по этому предмету; но мысли эти, прежде для него очень важные, как бы во сне мелькали в его голове и
не имели для него теперь ни малейшего интереса.
— Нет, мы шли только затем, чтобы вас вызвать, и благодарю, — сказала она, как подарком, награждая его улыбкой, — что вы
пришли. Что за охота спорить? Ведь никогда один
не убедит другого.
Левин часто замечал при спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие
приходили наконец к сознанию того, что то, что они долго бились доказать друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они любят разное и потому
не хотят назвать того, что они любят, чтобы
не быть оспоренными.
Еще она
не вышла, как с поздравлениями
пришли слуги.
— Вот он, я знала! Теперь прощайте все, прощайте!.. Опять они
пришли, отчего они
не уходят?.. Да снимите же с меня эти шубы!
Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав раньше обыкновенного,
не пив чаю,
пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.
«Что как она
не любит меня? Что как она выходит за меня только для того, чтобы выйти замуж? Что если она сама
не знает того, что делает? — спрашивал он себя. — Она может опомниться и, только выйдя замуж, поймет, что
не любит и
не могла любить меня». И странные, самые дурные мысли о ней стали
приходить ему. Он ревновал ее к Вронскому, как год тому назад, как будто этот вечер, когда он видел ее с Вронским, был вчера. Он подозревал, что она
не всё сказала ему.
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал в студии над большою картиной.
Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она
не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача,
приходила к нему объявить, что девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто
не слушает.
И Левину смутно
приходило в голову, что
не то что она сама виновата (виноватою она ни в чем
не могла быть), но виновато ее воспитание, слишком поверхностное и фривольное («этот дурак Чарский: она, я знаю, хотела, но
не умела остановить его»), «Да, кроме интереса к дому (это было у нее), кроме своего туалета и кроме broderie anglaise, у нее нет серьезных интересов.
Гостиница эта уже
пришла в это состояние; и солдат в грязном мундире, курящий папироску у входа, долженствовавший изображать швейцара, и чугунная, сквозная, мрачная и неприятная лестница, и развязный половой в грязном фраке, и общая зала с пыльным восковым букетом цветов, украшающим стол, и грязь, пыль и неряшество везде, и вместе какая-то новая современно железнодорожная самодовольная озабоченность этой гостиницы — произвели на Левиных после их молодой жизни самое тяжелое чувство, в особенности тем, что фальшивое впечатление, производимое гостиницей, никак
не мирилось с тем, что ожидало их.
Лакей, подававший в общей зале обед инженерам, несколько раз с сердитым лицом
приходил на ее зов и
не мог
не исполнить ее приказания, так как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак нельзя было уйти от нее.
Он
не мог уже думать о самом вопросе смерти, но невольно ему
приходили мысли о том, что теперь, сейчас, придется ему делать: закрывать глаза, одевать, заказывать гроб.