Неточные совпадения
Отпустив штабс-капитаншу, Степан Аркадьич взял шляпу и остановился, припоминая,
не забыл ли чего.
Оказалось, что он ничего
не забыл, кроме того, что хотел
забыть, — жену.
— Извини меня, но я
не понимаю ничего, — сказал Левин, мрачно насупливаясь. И тотчас же он вспомнил о брате Николае и о том, как он гадок, что мог
забыть о нем.
И, благодаря этому обстоятельству, она
не исполнила сказанного мужу, то есть
не забыла, что приедет золовка.
— Я одно скажу, — начала Анна, — я его сестра, я знаю его характер, эту способность всё, всё
забыть (она сделала жест пред лбом), эту способность полного увлечения, но зато и полного раскаяния. Он
не верит,
не понимает теперь, как он мог сделать то, что сделал.
Весь вечер, как всегда, Долли была слегка насмешлива по отношению к мужу, а Степан Аркадьич доволен и весел, но настолько, чтобы
не показать, что он, будучи прощен,
забыл свою вину.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он
не позволит себе
забыть его, будет следить за ним и
не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему придется плохо.
— Помни, Анна: что ты для меня сделала, я никогда
не забуду. И помни, что я любила и всегда буду любить тебя, как лучшего друга!
— Ни одного слова вашего, ни одного движения вашего я
не забуду никогда и
не могу…
Анна ничего
не слышала об этом положении, и ей стало совестно, что она так легко могла
забыть о том, что для него было так важно.
— Ну, как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет, право, я завидую тебе. Какой дом, как славно всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич,
забывая, что
не всегда бывает весна и ясные дни, как нынче. — И твоя нянюшка какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но с твоим монашеством и строгим стилем — это очень хорошо.
Он уже входил, ступая во всю ногу, чтобы
не шуметь, по отлогим ступеням террасы, когда вдруг вспомнил то, что он всегда
забывал, и то, что составляло самую мучительную сторону его отношений к ней, — ее сына с его вопрошающим, противным, как ему казалось, взглядом.
Когда она думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно за то, что она сделала, что она
не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было
забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
— Положим, княгиня, что это
не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но
не в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, —
не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
—
Не забудьте, — сказал он ей, указывая на открытое окно против кучера.
— Как
не думала? Если б я была мужчина, я бы
не могла любить никого, после того как узнала вас. Я только
не понимаю, как он мог в угоду матери
забыть вас и сделать вас несчастною; у него
не было сердца.
— Разумеется, нет; я никогда
не сказала ни одного слова, но он знал. Нет, нет, есть взгляды, есть манеры. Я буду сто лет жить,
не забуду.
Достигнув успеха и твердого положения в жизни, он давно
забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он ни в каком случае
не будет драться.
Поеду к Бетси; может быть, там я увижу его», сказала она себе, совершенно
забыв о том, что вчера еще, когда она сказала ему, что
не поедет к княгине Тверской, он сказал, что поэтому и он тоже
не поедет.
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он
забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и
не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
― Как вы гадки, мужчины! Как вы
не можете себе представить, что женщина этого
не может
забыть, ― говорила она, горячась всё более и более и этим открывая ему причину своего раздражения. ― Особенно женщина, которая
не может знать твоей жизни. Что я знаю? что я знала? ― говорила она, ― то, что ты скажешь мне. А почем я знаю, правду ли ты говорил мне…
— Я, напротив, полагаю, что эти два вопроса неразрывно связаны, — сказал Песцов, — это ложный круг. Женщина лишена прав по недостатку образования, а недостаток образования происходит от отсутствия прав. — Надо
не забывать того, что порабощение женщин так велико и старо, что мы часто
не хотим понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, — говорил он.
Он схватил мел напряженными, дрожащими пальцами и, сломав его, написал начальные буквы следующего: «мне нечего
забывать и прощать, я
не переставал любить вас».
Левин только успел сказать ему, что он счастлив и что он любит его и никогда, никогда
не забудет того, что он для него сделал.
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи,
не правда ли?), Алексей
не отказал бы мне. Я бы
забыла, он бы простил… Да что ж он
не едет? Он добр, он сам
не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна,
не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще
не приехал. Вы оттого говорите, что
не простит, что вы
не знаете его. Никто
не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть
не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все
забудут. Он бы
не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
Но во мне есть другая, я ее боюсь — она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и
не могла
забыть про ту, которая была прежде.
Я
не виню вас, и Бог мне свидетель, что я, увидев вас во время вашей болезни, от всей души решился
забыть всё, что было между нами, и начать новую жизнь.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси,
забыв все свои решения,
не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего
не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И
не думая и
не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Он
забыл всё то, что он думал о своей картине прежде, в те три года, когда он писал ее; он
забыл все те ее достоинства, которые были для него несомненны, — он видел картину их равнодушным, посторонним, новым взглядом и
не видел в ней ничего хорошего.
«Что им так понравилось?» подумал Михайлов. Он и
забыл про эту, три года назад писанную, картину.
Забыл все страдания и восторги, которые он пережил с этою картиной, когда она несколько месяцев одна неотступно день и ночь занимала его,
забыл, как он всегда
забывал про оконченные картины. Он
не любил даже смотреть на нее и выставил только потому, что ждал Англичанина, желавшего купить ее.
Михайлов между тем, несмотря на то, что портрет Анны очень увлек его, был еще более рад, чем они, когда сеансы кончились и ему
не надо было больше слушать толки Голенищева об искусстве и можно
забыть про живопись Вронского.
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно,
не качаясь, — надо еще соображаться, ни на минуту
не забывая, куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только смотреть на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Она велела принести ужинать, сама разобрала вещи, сама помогла стлать постели и
не забыла обсыпать их персидским порошком.
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, — то я
не советую вам делать этого. Разве я
не вижу, как вы страдаете, как это раскрыло ваши раны? Но, положим, вы, как всегда,
забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если в ней осталось что-нибудь человеческое, она сама
не должна желать этого. Нет, я
не колеблясь
не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
Но искушение это продолжалось недолго, и скоро опять в душе Алексея Александровича восстановилось то спокойствие и та высота, благодаря которым он мог
забывать о том, чего
не хотел помнить.
Анна никак
не ожидала, чтобы та, совершенно
не изменившаяся, обстановка передней того дома, где она жила девять лет, так сильно подействовала на нее. Одно за другим, воспоминания, радостные и мучительные, поднялись в ее душе, и она на мгновенье
забыла, зачем она здесь.
Когда она вышла в гостиную,
не он, а Яшвин встретил ее взглядом. Он рассматривал карточки ее сына, которые она
забыла на столе, и
не торопился взглянуть на нее.
Разговор о лошадях занимал его, но ни на минуту он
не забывал Анны, невольно прислушивался к звукам шагов по коридору и поглядывал на часы на камине.
— Что же ты
не идешь faire la cour à madame Karenine? [ухаживать за Карениной?] прибавила она, когда княжна Сорокина отошла. — Elle fait sensation. On oublie la Patti pour elle. [Она производит сенсацию. Из-за нее
забывают о Патти.]
— Неприятно! — вскрикнула она. — Ужасно! Сколько бы я ни жила, я
не забуду этого. Она сказала, что позорно сидеть рядом со мной.
— Есть о ком думать! Гадкая, отвратительная женщина, без сердца, — сказала мать,
не могшая
забыть, что Кити вышла
не за Вронского, a зa Левина.
Он уже
забыл о минутном неприятном впечатлении и наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни на минуту
не покидала его, то, еще новое для него и радостное, совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине.
— Но
не так, как с Николенькой покойным… вы полюбили друг друга, — докончил Левин. — Отчего
не говорить? — прибавил он. — Я иногда упрекаю себя: кончится тем, что
забудешь. Ах, какой был ужасный и прелестный человек… Да, так о чем же мы говорили? — помолчав, сказал Левин.
И он продолжал заниматься с Гришей уже
не по-своему, а по книге, а потому неохотно и часто
забывая время урока.
— Ну, я один пойду, — живо вставая и обуваясь, сказал Весловский. — До свиданья, господа. Если весело, я вас позову. Вы меня дичью угощали, и я вас
не забуду.
— Отчего?.. Оттого что я
не смела… ты
забываешь мое положение…
— Нет, ты мне всё-таки скажи… Ты видишь мою жизнь. Но ты
не забудь, что ты нас видишь летом, когда ты приехала, и мы
не одни… Но мы приехали раннею весной, жили совершенно одни и будем жить одни, и лучше этого я ничего
не желаю. Но представь себе, что я живу одна без него, одна, а это будет… Я по всему вижу, что это часто будет повторяться, что он половину времени будет вне дома, — сказала она, вставая и присаживаясь ближе к Долли.
— Ты говоришь, что это нехорошо? Но надо рассудить, — продолжала она. — Ты
забываешь мое положение. Как я могу желать детей? Я
не говорю про страдания, я их
не боюсь. Подумай, кто будут мои дети? Несчастные дети, которые будут носить чужое имя. По самому своему рождению они будут поставлены в необходимость стыдиться матери, отца, своего рождения.
— Да, но ты
не забудь, чтò ты и чтò я… И кроме того, — прибавила Анна, несмотря на богатство своих доводов и на бедность доводов Долли, как будто всё-таки сознаваясь, что это нехорошо, — ты
не забудь главное, что я теперь нахожусь
не в том положении, как ты. Для тебя вопрос: желаешь ли ты
не иметь более детей, а для меня: желаю ли иметь я их. И это большая разница. Понимаешь, что я
не могу этого желать в моем положении.