Неточные совпадения
Анна испуганно оглянулась, покорно
встала и положила руку на руку
мужа.
Когда же
встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том, что неверность жены и неверность
мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
— А что за прелесть моя Варенька! А? — сказала Кити
мужу, как только Сергей Иванович
встал. Она сказала это так, что Сергей Иванович мог слышать ее, чего она, очевидно, хотела. — И как она красива, благородно красива! Варенька! — прокричала Кити, — вы будете в мельничном лесу? Мы приедем к вам.
— Ну, я пешком пойду. Ведь мне здорово. — Кити
встала, подошла к
мужу и взяла его за руку.
Не успела еще Долли
встать, чтоб итти навстречу
мужу, как внизу, из окна комнаты, в которой учился Гриша, выскочил Левин и ссадил Гришу.
— Да, — еще более краснея, отвечала она Весловскому,
встала и подошла к
мужу.
«Девочка — и та изуродована и кривляется», подумала Анна. Чтобы не видать никого, она быстро
встала и села к противоположному окну в пустом вагоне. Испачканный уродливый мужик в фуражке, из-под которой торчали спутанные волосы, прошел мимо этого окна, нагибаясь к колесам вагона. «Что-то знакомое в этом безобразном мужике», подумала Анна. И вспомнив свой сон, она, дрожа от страха, отошла к противоположной двери. Кондуктор отворял дверь, впуская
мужа с женой.
Неточные совпадения
На темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в
мужа и стихи. А эта
встала и, поставив пред
мужем ноты, спела незнакомую Климу бравурную песенку на французском языке, закончив ее ликующим криком:
Пред ним снова
встал сизый, точно голубь, человечек на фоне льдистых стекол двери балкона. Он почувствовал что-то неприятно аллегорическое в этой фигурке, прилепившейся, как бездушная, немая деталь огромного здания, высоко над массой коленопреклоненных, восторженно ревущих людей. О ней хотелось забыть, так же как о Лидии и о ее
муже.
Погасив недокуренную папиросу, она
встала, взяла
мужа под руку и пошла в ногу с ним.
Рядом с красотой — видел ваши заблуждения, страсти, падения, падал сам, увлекаясь вами, и
вставал опять и все звал вас, на высокую гору, искушая — не дьявольской заманкой, не царством суеты, звал именем другой силы на путь совершенствования самих себя, а с собой и нас: детей, отцов, братьев,
мужей и… друзей ваших!
Но когда настал час — «пришли римляне и взяли», она постигла, откуда пал неотразимый удар,
встала, сняв свой венец, и молча, без ропота, без малодушных слез, которыми омывали иерусалимские стены
мужья, разбивая о камни головы, только с окаменелым ужасом покорности в глазах пошла среди павшего царства, в великом безобразии одежд, туда, куда вела ее рука Иеговы, и так же — как эта бабушка теперь — несла святыню страдания на лице, будто гордясь и силою удара, постигшего ее, и своею силою нести его.