Неточные совпадения
Анна была не в
лиловом, как
того непременно хотела Кити, а в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные плечи и грудь и округлые руки с тонкою крошечною кистью.
Теперь она поняла, что Анна не могла быть в
лиловом и что ее прелесть состояла именно в
том, что она всегда выступала из своего туалета, что туалет никогда не мог быть виден на ней.
Священник беспрестанно высылал
то дьячка,
то дьякона узнать, не приехал ли жених, и сам, в
лиловой рясе и шитом поясе, чаще и чаще выходил к боковым дверям, ожидая жениха.
Она, в
том темно-лиловом платье, которое она носила первые дни замужества и нынче опять надела и которое было особенно памятно и дорого ему, сидела на диване, на
том самом кожаном старинном диване, который стоял всегда в кабинете у деда и отца Левина, и шила broderie anglaise. [английскую вышивку.]
Нынче в Летнем Саду была одна дама в
лиловом вуале, за которой он с замиранием сердца, ожидая, что это она, следил, в
то время как она подходила к ним по дорожке.
Неточные совпадения
Вопреки предсказанию моего спутника, погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере
того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами.
Он выпрямился, поправил очки. Потом представил мать, с
лиловым, напудренным лицом, обиженную
тем, что постарела раньше, чем перестала чувствовать себя женщиной, Варавку, круглого, как бочка…
Был один из
тех сказочных вечеров, когда русская зима с покоряющей, вельможной щедростью развертывает все свои холодные красоты. Иней на деревьях сверкал розоватым хрусталем, снег искрился радужной пылью самоцветов, за
лиловыми лысинами речки, оголенной ветром, на лугах лежал пышный парчовый покров, а над ним — синяя тишина, которую, казалось, ничто и никогда не поколеблет. Эта чуткая тишина обнимала все видимое, как бы ожидая, даже требуя, чтоб сказано было нечто особенно значительное.
— А я-то! — задумчиво говорила она. — Я уж и забыла, как живут иначе. Когда ты на
той неделе надулся и не был два дня — помнишь, рассердился! — я вдруг переменилась, стала злая. Бранюсь с Катей, как ты с Захаром; вижу, как она потихоньку плачет, и мне вовсе не жаль ее. Не отвечаю ma tante, не слышу, что она говорит, ничего не делаю, никуда не хочу. А только ты пришел, вдруг совсем другая стала. Кате подарила
лиловое платье…
— Это правда, — заметил Марк. — Я пошел бы прямо к делу, да
тем и кончил бы! А вот вы сделаете
то же, да будете уверять себя и ее, что влезли на высоту и ее туда же затащили — идеалист вы этакий! Порисуйтесь, порисуйтесь! Может быть, и удастся. А
то что томить себя вздохами, не спать, караулить, когда беленькая ручка откинет
лиловую занавеску… ждать по неделям от нее ласкового взгляда…