Неточные совпадения
Она только что пыталась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз в эти три дня: отобрать
детские и свои вещи, которые она увезет
к матери, — и опять не могла на это решиться; но и теперь, как в прежние раза, она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.
Новые платья сняли, велели надеть девочкам блузки, а мальчикам старые курточки и велели закладывать линейку, опять,
к огорчению приказчика, — Бурого в дышло, чтоб ехать за грибами и на купальню. Стон восторженного визга поднялся в
детской и не умолкал до самого отъезда на купальню.
Потом подъехали
к реке, поставили лошадей под березками и пошли в купальню. Кучер Терентий, привязав
к дереву отмахивающихся от оводов лошадей, лег, приминая траву, в тени березы и курил тютюн, а из купальни доносился до него неумолкавший
детский веселый визг.
Лестные речи этого умного человека, наивная,
детская симпатия, которую выражала
к ней Лиза Меркалова, и вся эта привычная светская обстановка, — всё это было так легко, а ожидало ее такое трудное, что она с минуту была в нерешимости, не остаться ли, не отдалить ли еще тяжелую минуту объяснения.
Когда она увидала опять эти спокойные жесты, услыхала этот пронзительный,
детский и насмешливый голос, отвращение
к нему уничтожило в ней прежнюю жалость, и она только боялась, но во что бы то ни стало хотела уяснить свое положение.
Он по нескольку раз в день ходил в
детскую и подолгу сиживал там, так что кормилица и няня, сперва робевшие пред ним, привыкли
к нему.
— Вот я и прочла твое письмо, — сказала Кити, подавая ему безграмотное письмо. — Это от той женщины, кажется, твоего брата… — сказала она. — Я не прочла. А это от моих и от Долли. Представь! Долли возила
к Сарматским на
детский бал Гришу и Таню; Таня была маркизой.
— Солдат! — презрительно сказал Корней и повернулся ко входившей няне. — Вот судите, Марья Ефимовна: впустил, никому не сказал, — обратился
к ней Корней. — Алексей Александрович сейчас выйдут, пойдут в
детскую.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в
детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась
к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
— Ты поди, душенька,
к ним, — обратилась Кити
к сестре, — и займи их. Они видели Стиву на станции, он здоров. А я побегу
к Мите. Как на беду, не кормила уж с самого чая. Он теперь проснулся и, верно, кричит. — И она, чувствуя прилив молока, скорым шагом пошла в
детскую.
Она знала, что он кричит, еще прежде, чем она подошла
к детской. И действительно, он кричал. Она услышала его голос и прибавила шагу. Но чем скорее она шла, тем громче он кричал. Голос был хороший, здоровый, только голодный и нетерпеливый.
«Я, воспитанный в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду
к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их
детские шалости, я чувствую, что мои
детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
Через несколько минут после ухода Кити, и Левина вызвали
к ней в
детскую.
Уже входя в
детскую, он вспомнил, что такое было то, что он скрыл от себя. Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть добро, то почему это откровение ограничивается одною христианскою церковью? Какое отношение
к этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих добро?
Неточные совпадения
Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в виде оправдательных документов,
к ней приложено несколько
детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство
детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь
к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз
к незнакомому месту: все равно, была ли то деревушка, бедный уездный городишка, село ли, слободка, — любопытного много открывал в нем
детский любопытный взгляд.
Что ж? Тайну прелесть находила // И в самом ужасе она: // Так нас природа сотворила, //
К противуречию склонна. // Настали святки. То-то радость! // Гадает ветреная младость, // Которой ничего не жаль, // Перед которой жизни даль // Лежит светла, необозрима; // Гадает старость сквозь очки // У гробовой своей доски, // Всё потеряв невозвратимо; // И всё равно: надежда им // Лжет
детским лепетом своим.
Бывало, он еще в постеле: //
К нему записочки несут. // Что? Приглашенья? В самом деле, // Три дома на вечер зовут: // Там будет бал, там
детский праздник. // Куда ж поскачет мой проказник? // С кого начнет он? Всё равно: // Везде поспеть немудрено. // Покамест в утреннем уборе, // Надев широкий боливар, // Онегин едет на бульвар, // И там гуляет на просторе, // Пока недремлющий брегет // Не прозвонит ему обед.