Неточные совпадения
— Ну что, Матреша? — спросил Степан Аркадьич, выходя
к ней в
дверь.
«Всё смешалось,—подумал Степан Аркадьич, — вон дети одни бегают». И, подойдя
к двери, он кликнул их. Они бросили шкатулку, представлявшую поезд, и вошли
к отцу.
Она, видимо, опоминалась несколько секунд, как бы не зная, где она и что ей делать, и, быстро вставши, тронулась
к двери.
Она уже подходила
к дверям, когда услыхала его шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не сделала. Что будет, то будет! Скажу правду. Да с ним не может быть неловко. Вот он, сказала она себе, увидав всю его сильную и робкую фигуру с блестящими, устремленными на себя глазами. Она прямо взглянула ему в лицо, как бы умоляя его о пощаде, и подала руку.
— Ну, и тем лучше для него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, — обратился он
к высокому старому лакею матери, стоявшему у
двери, — войди сюда.
— Хорошо доехали? — сказал сын, садясь подле нее и невольно прислушиваясь
к женскому голосу из-за
двери. Он знал, что это был голос той дамы, которая встретилась ему при входе.
Константин Левин заглянул в
дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался
к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Но это говорили его вещи, другой же голос в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел
к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя в состояние бодрости. За
дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
Она попросила Аннушку подать ей снятую пелерину и платок, надела их и направилась
к двери.
— О! уже пора, — и пошел
к двери.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь в
дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите
к себе этих шарлатанов.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты
к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною
дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную
дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
— Жалко, что мы не слыхали, — сказала хозяйка, взглядывая на входную
дверь. — А, вот и вы наконец! — обратилась она с улыбкой
к входившему Вронскому.
И он от
двери спальной поворачивался опять
к зале; но, как только он входил назад в темную гостиную, ему какой-то голос говорил, что это не так и что если другие заметили это, то значит, что есть что-нибудь.
Пухлый офицер покорно встал, и они направились
к двери.
— Пойдем, я кончил, — сказал Вронский и, встав, пошел
к двери. Яшвин встал тоже, растянув свои огромные ноги и длинную спину.
— Что с вами? Вы нездоровы? — сказал он по-французски, подходя
к ней. Он хотел подбежать
к ней; но, вспомнив, что могли быть посторонние, оглянулся на балконную
дверь и покраснел, как он всякий раз краснел, чувствуя, что должен бояться и оглядываться.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее
двери, вошла сама
к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром
к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось вернуться назад и послать ему письмо, чтобы он приехал
к ней, или самой ехать
к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной
двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за стол, написала несколько строк, вложила в конверт. — Я пишу, чтоб он приехал обедать. У меня одна дама
к обеду остается без мужчины. Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от
двери, — а мне надо сделать распоряжения.
Она вышла в столовую под предлогом распоряжения и нарочно громко говорила, ожидая, что он придет сюда; но он не вышел, хотя она слышала, что он выходил
к дверям кабинета, провожая правителя канцелярии.
Он встал и направился
к двери. Анна встала тоже. Он, молча поклонившись, пропустил ее.
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в углу у
двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой
к колодцу.
— Ну, вот вам и гости приехали, не скучно будет, — сказала Агафья Михайловна, вставая и направляясь
к двери. Но Левин перегнал ее. Работа его не шла теперь, и он был рад какому бы то ни было гостю.
Но всё равно; я не могу прятаться», сказал он себе, и с теми, усвоенными им с детства, приемами человека, которому нечего стыдиться, Вронский вышел из саней и подошел
к двери.
― Пожалуйте, ― сказал адвокат, обращаясь
к Алексею Александровичу. И, мрачно пропустив мимо себя Каренина, он затворил
дверь.
Подождать! — обратился он
к высунувшемуся в
дверь помощнику, но всё-таки встал, сказал несколько слов и сел опять.
— Если так… — вдруг побледнев, начал Алексей Александрович, но в это время адвокат встал и опять вышел
к двери к перебивавшему его помощнику.
— Возможно всё, если вы предоставите мне полную свободу действий, — не отвечая на вопрос, сказал адвокат. — Когда я могу рассчитывать получить от вас известия? — спросил адвокат, подвигаясь
к двери и блестя и глазами и лаковыми сапожками.
Адвокат почтительно поклонился, выпустил из
двери клиента и, оставшись один, отдался своему радостному чувству. Ему стало так весело, что он, противно своим правилам, сделал уступку торговавшейся барыне и перестал ловить моль, окончательно решив, что
к будущей зиме надо перебить мебель бархатом, как у Сигонина.
— В пять часов, и в сюртуке, пожалуйста! — крикнул он еще раз, возвращаясь
к двери.
Mademoiselle Linon заторопилась и, оставив его, пошла
к другой
двери.
Она тоже не спала всю ночь и всё утро ждала его. Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой мысли, и робела и стыдилась, и сама не знала, что она сделает. Она слышала его шаги и голос и ждала за
дверью, пока уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon ушла. Она, не думая, не спрашивая себя, как и что, подошла
к нему и сделала то, что она сделала.
Алексей Александрович, увидав слезы Вронского, почувствовал прилив того душевного расстройства, которое производил в нем вид страданий других людей и, отворачивая лицо, он, не дослушав его слов, поспешно пошел
к двери.
— Помни одно, что мне нужно было одно прощение, и ничего больше я не хочу… Отчего ж он не придет? — заговорила она, обращаясь в
дверь к Вронскому. — Подойди, подойди! Подай ему руку.
К утру опять началось волнение, живость, быстрота мысли и речи, и опять кончилось беспамятством. На третий день было то же, и доктора сказали, что есть надежда. В этот день Алексей Александрович вышел в кабинет, где сидел Вронский, и, заперев
дверь, сел против него.
Он подошел
к двери и затворил ее; потом с остановившимся взглядом и со стиснутыми крепко зубами подошел
к столу, взял револьвер, оглянул его, перевернул на заряженный ствол и задумался.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти
к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел
к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру
к дверям, он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.
Но
дверь уже отворялась более чем десять раз, и каждый раз это был или запоздавший гость или гостья, присоединявшиеся
к кружку званых, направо, или зрительница, обманувшая или умилостивившая полицейского офицера, присоединявшаяся
к чужой толпе налево.
Священник беспрестанно высылал то дьячка, то дьякона узнать, не приехал ли жених, и сам, в лиловой рясе и шитом поясе, чаще и чаще выходил
к боковым
дверям, ожидая жениха.
Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в
дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками, относился
к спокойно курившему Степану Аркадьичу.
Он подходил быстрым шагом
к своей
двери студии, и, несмотря на свое волнение, мягкое освещение фигуры Анны, стоявшей в тени подъезда и слушавшей горячо говорившего ей что-то Голенищева и в то же время, очевидно, желавшей оглядеть подходящего художника, поразило его.
Он молча вышел из
двери и тут же столкнулся с Марьей Николаевной, узнавшей о его приезде и не смевшей войти
к нему. Она была точно такая же, какою он видел ее в Москве; то же шерстяное платье и голые руки и шея и то же добродушно-тупое, несколько пополневшее, рябое лицо.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила
дверь. Неслышными шагами она быстро подошла
к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Вернувшись от доктора,
к которому посылала его Кити, Левин, отворив
дверь, застал больного в ту минуту, как ему по распоряжению Кити переменяли белье.
Кити, поспешно затворившая
дверь за Левиным, не смотрела в ту сторону; но больной застонал, и она быстро направилась
к нему.
Оставшись один, Алексей Александрович опустил голову, собирая мысли, потом рассеянно оглянулся и пошел
к двери, у которой надеялся встретить графиню Лидию Ивановну.
Увидав воздымающиеся из корсета желтые плечи графини Лидии Ивановны, вышедшей в
дверь, и зовущие
к себе прекрасные задумчивые глаза ее, Алексей Александрович улыбнулся, открыв неувядающие белые зубы, и подошел
к ней.
Заметив замешательство неизвестной, сам Капитоныч вышел
к ней, пропустил в
двери и спросил, что ей угодно.
Сообразив наконец то, что его обязанность состоит в том, чтобы поднимать Сережу в определенный час и что поэтому ему нечего разбирать, кто там сидит, мать или другой кто, а нужно исполнять свою обязанность, он оделся, подошел
к двери и отворил ее.