Неточные совпадения
—
Славу Богу, — сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает так же, как и барин, значение этого приезда, то есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению мужа
с женой.
За обедом он поговорил
с женой о московских делах,
с насмешливою улыбкой спрашивал о Степане Аркадьиче; но разговор
шел преимущественно общий, о петербургских служебных и общественных делах.
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к
жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и
пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
И, отделав как следовало приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и вместе
с женой посланника присоединилась к столу, где
шел общий разговор о Прусском короле.
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и
пошел в беседку. Он улыбнулся
жене, как должен улыбнуться муж, встречая
жену,
с которою он только что виделся, и поздоровался
с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив
с дамами и перекинувшись приветствиями
с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил
с ним.
Почитав еще книгу о евгюбических надписях и возобновив интерес к ним, Алексей Александрович в 11 часов
пошел спать, и когда он, лежа в постели, вспомнил о событии
с женой, оно ему представилось уже совсем не в таком мрачном виде.
Элегантный слуга
с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя,
жена брата, приехала и
с помощью трех явившихся докторов, за которыми она
послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Через час Анна рядом
с Голенищевым и
с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним
жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они
послали ее к нему
с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Никогда он
с таким жаром и успехом не работал, как когда жизнь его
шла плохо и в особенности когда он ссорился
с женой.
— Ну полно, Саша, не сердись! — сказал он ей, робко и нежно улыбаясь. — Ты была виновата. Я был виноват. Я всё устрою. — И, помирившись
с женой, он надел оливковое
с бархатным воротничком пальто и шляпу и
пошел в студию. Удавшаяся фигура уже была забыта им. Теперь его радовало и волновало посещение его студии этими важными Русскими, приехавшими в коляске.
Левин остался на другом конце стола и, не переставая разговаривать
с княгиней и Варенькой, видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским
шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что
шел таинственный разговор, он видел в лице своей
жены выражение серьезного чувства, когда она, не спуская глаз, смотрела в красивое лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
Проводив
жену наверх, Левин
пошел на половину Долли. Дарья Александровна
с своей стороны была в этот день в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито говорила стоявшей в углу и ревущей девочке...
Окончив речь, губернатор
пошел из залы, и дворяне шумно и оживленно, некоторые даже восторженно, последовали за ним и окружили его в то время, как он надевал шубу и дружески разговаривал
с губернским предводителем. Левин, желая во всё вникнуть и ничего не пропустить, стоял тут же в толпе и слышал, как губернатор сказал: «Пожалуйста, передайте Марье Ивановне, что
жена очень сожалеет, что она едет в приют». И вслед затем дворяне весело разобрали шубы, и все поехали в Собор.
Левин знал тоже, что, возвращаясь домой, надо было прежде всего итти к
жене, которая была нездорова; а мужикам, дожидавшимся его уже три часа, можно было еще подождать; и знал, что несмотря на всё удовольствие, испытываемое им при сажании роя, надо было лишиться этого удовольствия и, предоставив старику без себя сажать рой,
пойти толковать
с мужиками, нашедшими его на пчельнике.
Неточные совпадения
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе
с кашею. А рознь да галденье
пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять,
жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
— Послушай, — сказал твердым голосом Азамат, — видишь, я на все решаюсь. Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! как поет! а вышивает золотом — чудо! Не бывало такой
жены и у турецкого падишаха… Хочешь? дождись меня завтра ночью там в ущелье, где бежит поток: я
пойду с нею мимо в соседний аул — и она твоя. Неужели не стоит Бэла твоего скакуна?
Спустясь в середину города, я
пошел бульваром, где встретил несколько печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам
жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели
с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они
с негодованием отвернулись.
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он
идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши
с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин
с матушкой,
с женой,
с сестрой
жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
—
Жена — хлопотать! — продолжал Чичиков. — Ну, что ж может какая-нибудь неопытная молодая женщина? Спасибо, что случились добрые люди, которые посоветовали
пойти на мировую. Отделался он двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились, и он также, вот и говорят они ему: «Не стыдно ли тебе так поступить
с нами? Ты все бы хотел нас видеть прибранными, да выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит».