Неточные совпадения
Левин встречал в журналах статьи,
о которых
шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих научных выводов
о происхождении человека как животного,
о рефлексах,
о биологии и социологии, с
теми вопросами
о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще приходили ему на ум.
Весь день этот Анна провела дома,
то есть у Облонских, и не принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев узнать
о ее прибытии, приезжали в этот же день. Анна всё утро провела с Долли и с детьми. Она только
послала записочку к брату, чтоб он непременно обедал дома. «Приезжай, Бог милостив», писала она.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред
тем как ехать на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и
о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и поговорить
о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой
пошла за альбомом. Лестница наверх в ее комнату выходила на площадку большой входной теплой лестницы.
Во время кадрили ничего значительного не было сказано,
шел прерывистый разговор
то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей,
то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил
о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился ему.
После бала, рано утром, Анна Аркадьевна
послала мужу телеграмму
о своем выезде из Москвы в
тот же день.
С вечера Константин Левин
пошел в контору, сделал распоряжение
о работах и
послал по деревням вызвать на завтра косцов, с
тем чтобы косить Калиновый луг, самый большой и лучший.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но
о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и
пошла к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою радостью ее сердце, что слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось вернуться назад и
послать ему письмо, чтобы он приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни
того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие
о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Что же касалось до предложения, сделанного Левиным, — принять участие, как пайщику, вместе с работниками во всем хозяйственном предприятии, —
то приказчик на это выразил только большое уныние и никакого определенного мнения, а тотчас заговорил
о необходимости на завтра свезти остальные снопы ржи и
послать двоить, так что Левин почувствовал, что теперь не до этого.
Сначала Левин, на вопрос Кити
о том, как он мог видеть ее прошлого года в карете, рассказал ей, как он
шел с покоса по большой дороге и встретил ее.
— А! — сказал Левин, более слушая звук ее голоса, чем слова, которые она говорила, всё время думая
о дороге, которая
шла теперь лесом, и обходя
те места, где бы она могла неверно ступить.
—
О, в этом мы уверены, что ты можешь не спать и другим не давать, — сказала Долли мужу с
тою чуть заметною иронией, с которою она теперь почти всегда относилась к своему мужу. — А по-моему, уж теперь пора…. Я
пойду, я не ужинаю.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление
о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники
пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а
то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Разговор, затеянный Васенькой с Кити,
шел опять
о вчерашнем, об Анне и
о том, может ли любовь стать выше условий света.
В саду они наткнулись на мужика, чистившего дорожку. И уже не думая
о том, что мужик видит ее заплаканное, а его взволнованное лицо, не думая
о том, что они имеют вид людей, убегающих от какого-то несчастья, они быстрыми шагами
шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и избавиться этим от
того мучения, которое оба испытывали.
Там, где дело
идет о десятках тысяч, он не считает, — говорила она с
тою радостно-хитрою улыбкой, с которою часто говорят женщины
о тайных, ими одними открытых свойствах любимого человека.
— Мы
пойдем. Не правда ли? — обратилась она к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться в лодке.] Надо
послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна, обращаясь к Долли с
тою же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила
о больнице.
— Это игрушка, — перебил его Левин. — Мировые судьи нам не нужны. Я в восемь лет не имел ни одного дела. А какое имел,
то было решено навыворот. Мировой судья от меня в сорока верстах. Я должен
о деле, которое стоит два рубля,
посылать поверенного, который стоит пятнадцать.
Но следующая, размененная на покупку провизии к обеду для родных, стоившей двадцать восемь рублей, хотя и вызвала в Левине воспоминание
о том, что двадцать восемь рублей — это девять четвертей овса, который, потея и кряхтя, косили, вязали, молотили, веяли, подсевали и насыпали, — эта следующая
пошла всё-таки легче.
Между сестрами, в
то время как приехала Анна,
шло совещание
о кормлении. Долли одна вышла встретить гостью, в эту минуту мешавшую их беседе.
И вдруг, вспомнив
о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые
шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и
ту минуту, когда середина эта будет против нее.
Ни у кого не спрашивая
о ней, неохотно и притворно-равнодушно отвечая на вопросы своих друзей
о том, как
идет его книга, не спрашивая даже у книгопродавцев, как покупается она, Сергей Иванович зорко, с напряженным вниманием следил за
тем первым впечатлением, какое произведет его книга в обществе и в литературе.
И, распорядившись
послать за Левиным и
о том, чтобы провести запыленных гостей умываться, одного в кабинет, другого в большую Доллину комнату, и
о завтраке гостям, она, пользуясь правом быстрых движений, которых она была лишена во время своей беременности, вбежала на балкон.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро
пошел прочь к дому. При словах мужика
о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.
Оставив свой чай и тоже сожалея
о перерыве интересного разговора и вместе с
тем беспокоясь
о том, зачем его звали, так как это случалось только при важных случаях, Левин
пошел в детскую.
Он
шел через террасу и смотрел на выступавшие две звезды на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «Да, глядя на небо, я думал
о том, что свод, который я вижу, не есть неправда, и при этом что-то я не додумал, что-то я скрыл от себя, — подумал он. — Но что бы там ни было, возражения не может быть. Стоит подумать, — и всё разъяснится!»