Дьячок Усердов, за нетрезвость, многократные оскорбления священника, сопровождавшиеся грубою бранью, — в монастырь и на прежнее место — конечно, опять при том же самом священнике. Иначе, конечно, нельзя думать, так как
сместить священника было бы еще высшею несообразностию. Но не угодно ли кому-нибудь представить себе, каково было потом положение этого оскорбленного священника, которого опять свели вместе с его обидчиком — дьячком… Кому, для чего и в каких целях это могло казаться необходимым и наилучшим?
Неточные совпадения
Она осторожно вошла в комнату Веры, устремила глубокий взгляд на ее спящее, бледное лицо и шепнула Райскому послать за старым доктором. Она тут только
заметила жену
священника, увидела ее измученное лицо, обняла ее и сказала, чтобы она пошла и отдыхала у ней целый день.
Японцы осматривали до сих пор каждое судно, записывали каждую вещь, не в видах торгового соперничества, а чтоб не прокралась к ним христианская книга, крест — все, что относится до религии;
замечали число людей, чтоб не пробрался в Японию
священник проповедовать религию, которой они так боятся.
Старушка помещица при мне умирала.
Священник стал читать над ней отходную, да вдруг
заметил, что больная-то действительно отходит, и поскорее подал ей крест. Помещица с неудовольствием отодвинулась. «Куда спешишь, батюшка, — проговорила она коснеющим языком, — успеешь…» Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох. Под подушкой лежал целковый: она хотела заплатить
священнику за свою собственную отходную…
Намеднись отец Алексей,
священник, стал меня причащать, да и говорит: «Тебя,
мол, исповедовать нечего: разве ты в твоем состоянии согрешить можешь?» Но я ему ответила: «А мысленный грех, батюшка?» — «Ну, — говорит, а сам смеется, — это грех не великий».
Но и русский язык был доведен до того же; для него и для всего прочего был приглашен сын какой-то вдовы-попадьи, облагодетельствованной княгиней, разумеется, без особых трат: через ее ходатайство у митрополита двое сыновей попадьи были сделаны соборными
священниками. Учитель был их старший брат, диакон бедного прихода, обремененный большой семьей; он гибнул от нищеты, был доволен всякой платой и не
смел делать условий с благодетельницей братьев.