Неточные совпадения
Оказалось, что он ничего не забыл, кроме того, что
хотел забыть, —
жену.
— Ну, хорошо. Понято, — сказал Степан Аркадьич. — Так видишь ли: я бы позвал тебя к себе, но
жена не совсем здорова. А вот что: если ты
хочешь их видеть, они, наверное, нынче в Зоологическом Саду от четырех до пяти. Кити на коньках катается. Ты поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь обедать.
— Я тебе говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя
жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с
женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не
хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Что это от вас зависит, — повторил он. — Я
хотел сказать… я
хотел сказать… Я за этим приехал… что… быть моею
женой! — проговорил он, не зная сам, что̀ говорил; но, почувствовав, что самое страшное сказано, остановился и посмотрел на нее.
— А эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей, говоря это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня
хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя
жена, всё равно. Так вот, ты знаешь, с кем имеешь дело. И если думаешь, что ты унизишься, так вот Бог, а вот порог.
Дом был большой, старинный, и Левин,
хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею
женой, с своею семьей.
Так как во время речи княгини Мягкой все ее слушали и разговор около
жены посланника прекратился, хозяйка
хотела связать всё общество воедино и обратилась к
жене посланника.
Он назвал французскую актрису и
хотел что-то рассказывать про нее; но
жена посланника с шутливым ужасом перебила его.
Алексей Александрович помолчал и потер рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он
хотел сделать, то есть предостеречь свою
жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной.
Алексей Александрович ничего не
хотел думать о поведении и чувствах своей
жены, и действительно он об этом ничего не думал.
Он не
хотел видеть и не видел, что в свете уже многие косо смотрят на его
жену, не
хотел понимать и не понимал, почему
жена его особенно настаивала на том, чтобы переехать в Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до лагеря полка Вронского.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с
женой, глядя на чужих неверных
жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не
хотел знать его, не
хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я никогда не видел в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович,
хотя это и было неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры
жен, изменяющих своим мужьям.
Хотя Алексей Александрович и знал, что он не может иметь на
жену нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи;
хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и не подумал ни разу о том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его решение совпадало с требованиями, как ему казалось, религии, эта религиозная санкция его решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
«Я не могу просить ее быть моею
женой потому только, что она не может быть
женою того, кого она
хотела», говорил он сам себе.
Он знал это несомненно, как знают это всегда молодые люди, так называемые женихи,
хотя никогда никому не решился бы сказать этого, и знал тоже и то, что, несмотря на то, что он
хотел жениться, несмотря на то, что по всем данным эта весьма привлекательная девушка должна была быть прекрасною
женой, он так же мало мог жениться на ней, даже еслиб он и не был влюблен в Кити Щербацкую, как улететь на небо.
—
Хотите простокваши? Маша, пришли нам сюда простокваши или малины, — обратился он к
жене. — Нынче замечательно поздно малина держится.
Подразделения следующие (он продолжал загибать свои толстые пальцы,
хотя случаи и подразделения, очевидно, не могли быть классифицированы вместе): физические недостатки мужа или
жены, затем прелюбодеяние мужа или
жены.
Алексей Александрович никого не
хотел видеть в Москве, а менее всего брата своей
жены. Он приподнял шляпу и
хотел проехать, но Степан Аркадьич велел его кучеру остановиться и подбежал к нему чрез снег.
— Пойдем же к
жене, она так
хочет тебя видеть.
— Разве он здесь? — сказал Левин и
хотел спросить про Кити. Он слышал, что она была в начале зимы в Петербурге у своей сестры,
жены дипломата, и не знал, вернулась ли она или нет, но раздумал расспрашивать. «Будет, не будет — всё равно».
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне,
хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это, приезжай к
жене.
— Весьма трудно ошибаться, когда
жена сама объявляет о том мужу. Объявляет, что восемь лет жизни и сын — что всё это ошибка и что она
хочет жить сначала, — сказал он сердито, сопя носом.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на
жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но
жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру к дверям, он невольно услыхал разговор, которого не
хотел слышать.
Рана Вронского была опасна,
хотя она и миновала сердце. И несколько дней он находился между жизнью и смертью. Когда в первый раз он был в состоянии говорить, одна Варя,
жена брата, была в его комнате.
Как ни страшно было Левину обнять руками это страшное тело, взяться за те места под одеялом, про которые он
хотел не знать, но, поддаваясь влиянию
жены, Левин сделал свое решительное лицо, какое знала его
жена, и, запустив руки, взялся, но, несмотря на свою силу, был поражен странною тяжестью этих изможденных членов.
С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только того, чтоб он оставил свою
жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама
жена его желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не знал сам, чего он
хотел теперь, и, отдавшись в руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.
С тех пор,
хотя они не были в разводе, они жили врозь, и когда муж встречался с
женою, то всегда относился к ней с неизменною ядовитою насмешкой, причину которой нельзя было понять.
— Если свет не одобряет этого, то мне всё равно, — сказал Вронский, — но если родные мои
хотят быть в родственных отношениях со мною, то они должны быть в таких же отношениях с моею
женой.
Левин уже привык теперь смело говорить свою мысль, не давая себе труда облекать ее в точные слова; он знал, что
жена в такие любовные минуты, как теперь, поймет, что он
хочет сказать, с намека, и она поняла его.
Он уже
хотел уходить, поцеловав руку
жены, когда она остановила его.
Жена?.. Нынче только он говорил с князем Чеченским. У князя Чеченского была
жена и семья — взрослые пажи дети, и была другая, незаконная семья, от которой тоже были дети.
Хотя первая семья тоже была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это сказали в Москве?