Неточные совпадения
— Я тебе говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и,
помолчав с минуту, продолжал: — У нее
есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò
будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
Левин
выпил свой бокал, и они
помолчали.
Алексей Александрович
помолчал и потер рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он хотел сделать, то
есть предостеречь свою жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной.
— Но скажите, пожалуйста, я никогда не могла понять, — сказала Анна,
помолчав несколько времени и таким тоном, который ясно показывал, что она делала не праздный вопрос, но что то, что она спрашивала,
было для нее важнее, чем бы следовало. — Скажите, пожалуйста, что такое ее отношение к князю Калужскому, так называемому Мишке? Я мало встречала их. Что это такое?
— Я понимаю, я очень понимаю это, — сказала Долли и опустила голову. Она
помолчала, думая о себе, о своем семейном горе, и вдруг энергическим жестом подняла голову и умоляющим жестом сложила руки. — Но постойте! Вы христианин. Подумайте о ней! Что с ней
будет, если вы бросите ее?
Алексей Александрович вздохнул и
помолчал. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него с тем мучительным чувством физического отвращения к нему, за которое она упрекала себя, но которого не могла преодолеть. Она теперь желала только одного —
быть избавленною от его постылого присутствия.
Степан Аркадьич
был тронут. Он
помолчал.
— Я? не
буду плакать… Я плачу от радости. Я так давно не видела тебя. Я не
буду, не
буду, — сказала она, глотая слезы и отворачиваясь. — Ну, тебе одеваться теперь пора, — оправившись, прибавила она,
помолчав и, не выпуская его руки, села у его кровати на стул, на котором
было приготовлено платье.
— Но не так, как с Николенькой покойным… вы полюбили друг друга, — докончил Левин. — Отчего не говорить? — прибавил он. — Я иногда упрекаю себя: кончится тем, что забудешь. Ах, какой
был ужасный и прелестный человек… Да, так о чем же мы говорили? —
помолчав, сказал Левин.
Сергей Иванович вздохнул и ничего не отвечал. Ему
было досадно, что она заговорила о грибах. Он хотел воротить ее к первым словам, которые она сказала о своем детстве; но, как бы против воли своей,
помолчав несколько времени, сделал замечание на ее последние слова.
— Алексей Александрович, я не узнаю тебя, —
помолчав, сказал Облонский. — Не ты ли (и мы ли не оценили этого?) всё простил и, движимый именно христианским чувством, готов
был всем пожертвовать? Ты сам сказал: отдать кафтан, когда берут рубашку, и теперь…
— Что же вы там делали, кто
был? — сказала она,
помолчав.
Неточные совпадения
«Да
помолчим!
Поели мы, // Так отдохнуть желательно». // И улеглись. Молчат!
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую минуту
будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени
помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе?
Брат Василий задумался. «Говорит этот человек несколько витиевато, но в словах его
есть правда, — думал <он>. — Брату моему Платону недостает познания людей, света и жизни». Несколько
помолчав, сказал так вслух:
— Позвольте вам доложить, Петр Александрыч, что как вам
будет угодно, а в Совет к сроку заплатить нельзя. Вы изволите говорить, — продолжал он с расстановкой, — что должны получиться деньги с залогов, с мельницы и с сена… (Высчитывая эти статьи, он кинул их на кости.) Так я боюсь, как бы нам не ошибиться в расчетах, — прибавил он,
помолчав немного и глубокомысленно взглянув на папа.
— Вот дурак! — сказал он, улыбаясь, и потом,
помолчав немного: — Я так совсем не так, как ты: я думаю, что, если бы можно
было, я сначала хотел бы сидеть с ней рядом и разговаривать…