Неточные совпадения
— Что ты! Вздор какой! Это ее манера…. Ну давай же, братец, суп!… Это ее манера, grande dame, [важной дамы,] —
сказал Степан Аркадьич. — Я тоже приеду, но мне на спевку к
графине Бониной надо. Ну как же ты не дик? Чем же объяснить то, что ты вдруг исчез из Москвы? Щербацкие меня спрашивали о тебе беспрестанно, как будто я должен знать. А я знаю только одно: ты делаешь всегда то, что никто не делает.
— Извините меня,
графиня, — но я, право, ничего этого не знаю и ничего не могу вам
сказать, —
сказал он и оглянулся на входившего вслед за дамой военного.
— Константин Дмитрич презирает и ненавидет город и нас, горожан, —
сказала графиня Нордстон.
— Но надеюсь, граф, что вы бы не согласились жить всегда в деревне, —
сказала графиня Нордстон.
Заметив, что
графиня Нордстон хотела что-то
сказать, он остановился, не досказав начатого, и стал внимательно слушать ее.
— Ах,
графиня, непременно свезите, ради Бога, свезите меня к ним! Я никогда ничего не видал необыкновенного, хотя везде отыскиваю, — улыбаясь
сказал Вронский.
— А я думаю, что вы будете отличный медиум, —
сказала графиня Нордстон, — в вас есть что-то восторженное.
— Князь, отпустите нам Константина Дмитрича, —
сказала графиня Нордстон. — Мы хотим опыт делать.
—
Графиня Вронская в этом отделении, —
сказал молодцоватый кондуктор, подходя к Вронскому.
— Позови же его, Алеша, —
сказала старая
графиня.
— Не правда ли, очень мила? —
сказала графиня про Каренину. — Ее муж со мною посадил, и я очень рада была. Всю дорогу мы с ней проговорили. Ну, а ты, говорят… vous filez le parfait amour. Tant mieux, mon cher, tant mieux. [у тебя всё еще тянется идеальная любовь. Тем лучше, мой милый, тем лучше.]
— Ну вот,
графиня, вы встретили сына, а я брата, — весело
сказала она. — И все истории мои истощились; дальше нечего было бы рассказывать.
— Ну, нет, —
сказала графиня, взяв ее за руку, — я бы с вами объехала вокруг света и не соскучилась бы. Вы одна из тех милых женщин, с которыми и поговорить и помолчать приятно. А о сыне вашем, пожалуйста, не думайте; нельзя же никогда не разлучаться.
— У Анны Аркадьевны, —
сказала графиня, объясняя сыну, — есть сынок восьми лет, кажется, и она никогда с ним не разлучалась и всё мучается, что оставила его.
— Да, мы всё время с
графиней говорили, я о своем, она о своем сыне, —
сказала Каренина, и опять улыбка осветила ее лицо, улыбка ласковая, относившаяся к нему.
— Вероятно, это вам очень наскучило, —
сказал он, сейчас, на лету, подхватывая этот мяч кокетства, который она бросила ему. Но она, видимо, не хотела продолжать разговора в этом тоне и обратилась к старой
графине...
— Кити, что ж это такое? —
сказала графиня Нордстон, по ковру неслышно подойдя к ней. — Я не понимаю этого.
— Ну, и Бог с тобой, —
сказала она у двери кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече и
графин воды у кресла. — А я напишу в Москву.
«Сделайте это для меня»,
сказала ему
графиня Лидия Ивановна.
— Бесценный человек! —
сказала графиня Лидия Ивановна.
Редко встречая Анну, он не мог ничего ей
сказать, кроме пошлостей, но он говорил эти пошлости, о том, когда она переезжает в Петербург, о том, как ее любит
графиня Лидия Ивановна, с таким выражением, которое показывало, что он от всей души желает быть ей приятным и показать свое уважение и даже более.
— Смотри, Кити, первая стань на ковер, —
сказала графиня Нордстон подходя. — Хороши вы! — обратилась она к Левину.
— Не угодно ли,
графиня? Я не принимаю, потому что я болен,
графиня, —
сказал он, и губы его задрожали.
— Не вы совершили тот высокий поступок прощения, которым я восхищаюсь и все, но Он, обитая в вашем сердце, —
сказала графиня Лидия Ивановна, восторженно поднимая глаза, — и потому вы не можете стыдиться своего поступка.
— Я понимаю, друг мой, —
сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю. Помощь и утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я понимаю, что нужно женское слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
Графиня Лидия Ивановна пошла на половину Сережи и там, обливая слезами щеки испуганного мальчика,
сказала ему, что отец его святой и что мать его умерла.
Молодой адъютант, приятель Вронского, через которого она получала сведения и который через
графиню Лидию Ивановну надеялся получить концессию,
сказал ей, что они кончили свои дела и уезжают на другой день.
—
Скажи, что ответа не будет, —
сказала графиня Лидия Ивановна и тотчас, открыв бювар, написала Алексею Александровичу, что надеется видеть его в первом часу на поздравлении во дворце.
— Что наш ангел? —
сказала графиня Лидия Ивановна, подразумевая Сережу.
— Да, но сердце? Я вижу в нем сердце отца, и с таким сердцем ребенок не может быть дурен, —
сказала графиня Лидия Ивановна с восторгом.
— Вы приедете ко мне, —
сказала графиня Лидия Ивановна, помолчав, — нам надо поговорить о грустном для вас деле. Я всё бы дала, чтоб избавить вас от некоторых воспоминаний, но другие не так думают. Я получила от нее письмо. Она здесь, в Петербурге.
— Ну вот, теперь мы сядем спокойно, —
сказала графиня Лидия Ивановна, с взволнованною улыбкой поспешно пролезая между столом и диваном, — и поговорим за нашим чаем.
— Нет, — перебила его
графиня Лидия Ивановна. — Есть предел всему. Я понимаю безнравственность, — не совсем искренно
сказала она, так как она никогда не могла понять того, что приводит женщин к безнравственности, — но я не понимаю жестокости, к кому же? к вам! Как оставаться в том городе, где вы? Нет, век живи, век учись. И я учусь понимать вашу высоту и ее низость.
— Ну, сударь, — покачивая головой, шопотом
сказал швейцар, — есть от
графини.
— Это наше русское равнодушие, —
сказал Вронский, наливая воду из ледяного
графина в тонкий стакан на ножке, — не чувствовать обязанностей, которые налагают на нас наши права, и потому отрицать эти обязанности.
― Может быть, не принимают? ―
сказал Левин, входя в сени дома
графини Боль.
— Да объясните мне, пожалуйста, —
сказал Степан Аркадьич, — что это такое значит? Вчера я был у него по делу сестры и просил решительного ответа. Он не дал мне ответа и
сказал, что подумает, а нынче утром я вместо ответа получил приглашение на нынешний вечер к
графине Лидии Ивановне.
— Я очень рада видеть вас, в особенности нынче, —
сказала графиня Лидия Ивановна, указывая Степану Аркадьичу место подле Каренина.
— Да, он едет в Париж. Он вчера слышал голос, —
сказала графиня Лидия Ивановна, глядя на Степана Аркадьича.
Наступило минутное молчание, после которого
графиня Лидия Ивановна, как бы приступая к главному предмету разговора, с тонкой улыбкой
сказала Облонскому.
— Отчасти,
графиня, я понимаю, что положение Алексея Александровича… —
сказал Облонский, не понимая хорошенько, в чем дело, и потому желая оставаться в общем.
— Перемена не во внешнем положении, — строго
сказала графиня Лидия Ивановна, вместе с тем следя влюбленным взглядом за вставшим и перешедшим к Landau Алексеем Александровичем, — сердце его изменилось, ему дано новое сердце, и я боюсь, что вы не вполне вдумались в ту перемену, которая произошла в нем.
— То есть я в общих чертах могу представить себе эту перемену. Мы всегда были дружны, и теперь… — отвечая нежным взглядом на взгляд
графини,
сказал Степан Аркадьич, соображая, с которым из двух министров она ближе, чтобы знать, о ком из двух придется просить ее.
— О, конечно,
графиня, —
сказал он, — но я думаю, что эти перемены так интимны, что никто, даже самый близкий человек, не любит говорить.
— Ах, если бы вы знали то счастье, которое мы испытываем, чувствуя всегдашнее Его присутствие в своей душе! —
сказала графиня Лидия Ивановна, блаженно улыбаясь.
— Трудиться для Бога, трудами, постом спасать душу, — с гадливым презрением
сказала графиня Лидия Ивановна, — это дикие понятия наших монахов… Тогда как это нигде не сказано. Это гораздо проще и легче, — прибавила она, глядя на Облонского с тою самою ободряющею улыбкой, с которою она при Дворе ободряла молодых, смущенных новою обстановкой фрейлин.
— Вам будет скучно, —
сказала графиня Лидия Ивановна, обращаясь к Landau, — вы не знаете по-английски, но это коротко.
Он очнулся в ту минуту, как голос
графини Лидии Ивановны
сказал: «он спит».
— Да… нет, постой. Послезавтра воскресенье, мне надо быть у maman, —
сказал Вронский, смутившись, потому что, как только он произнес имя матери, он почувствовал на себе пристальный подозрительный взгляд. Смущение его подтвердило ей ее подозрения. Она вспыхнула и отстранилась от него. Теперь уже не учительница Шведской королевы, а княжна Сорокина, которая жила в подмосковной деревне вместе с
графиней Вронской, представилась Анне.
— Поезжай с этой же запиской в деревню к
графине Вронской, знаешь? И тотчас же привези ответ, —
сказала она посланному.