Неточные совпадения
— Я разбит, я убит, я не человек более! — сказал Алексей Александрович, выпуская ее руку, но продолжая глядеть
в ее наполненные слезами глаза. — Положение мое тем ужасно, что я не нахожу нигде,
в самом себе не нахожу
точки опоры.
Хотя он и должен был признать, что
в восточной,
самой большой части России рента еще нуль, что заработная плата выражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного русского населения только пропитанием
самих себя и что капитал еще не существует иначе, как
в виде
самых первобытных орудий, но он только с этой
точки зрения рассматривал всякого рабочего, хотя во многом и не соглашался с экономистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изложил Левину.
Хотя она бессознательно (как она действовала
в это последнее время
в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить
в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно
в отношении к женатому честному человеку и
в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с
точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела
в них то
самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
А вот Варвара Петровна, так та прямо вчера
в самую точку: «Вы, говорит, лично заинтересованы были в деле, потому к вам и обращаюсь».
Неточные совпадения
Он стал перечислять боевые выступления рабочих
в провинции, факты террора, схватки с черной сотней, взрывы аграрного движения; он говорил обо всем этом, как бы напоминая себе
самому, и тихонько постукивал кулаком по столу, ставя
точки. Самгин хотел спросить: к чему приведет все это? Но вдруг с полной ясностью почувствовал, что спросил бы равнодушно, только по обязанности здравомыслящего человека. Каких-либо иных оснований для этого вопроса он не находил
в себе.
Где Вера не была приготовлена, там она слушала молча и следила зорко — верует ли
сам апостол
в свою доктрину, есть ли у него
самого незыблемая
точка опоры, опыт, или он только увлечен остроумной или блестящей гипотезой. Он манил вперед образом какого-то громадного будущего, громадной свободы, снятием всех покрывал с Изиды — и это будущее видел чуть не завтра, звал ее вкусить хоть часть этой жизни, сбросить с себя старое и поверить если не ему, то опыту. «И будем как боги!» — прибавлял он насмешливо.
Он тихо, почти машинально, опять коснулся глаз: они стали более жизненны, говорящи, но еще холодны. Он долго водил кистью около глаз, опять задумчиво мешал краски и провел
в глазу какую-то черту, поставил нечаянно
точку, как учитель некогда
в школе поставил на его безжизненном рисунке, потом сделал что-то, чего и
сам объяснить не мог,
в другом глазу… И вдруг
сам замер от искры, какая блеснула ему из них.
Помню даже промелькнувшую тогда одну догадку: именно безобразие и бессмыслица той последней яростной вспышки его при известии о Бьоринге и отсылка оскорбительного тогдашнего письма; именно эта крайность и могла служить как бы пророчеством и предтечей
самой радикальной перемены
в чувствах его и близкого возвращения его к здравому смыслу; это должно было быть почти как
в болезни, думал я, и он именно должен был прийти к противоположной
точке — медицинский эпизод и больше ничего!
Пусть Ефим, даже и
в сущности дела, был правее меня, а я глупее всего глупого и лишь ломался, но все же
в самой глубине дела лежала такая
точка, стоя на которой, был прав и я, что-то такое было и у меня справедливого и, главное, чего они никогда не могли понять.