Неточные совпадения
Страница текста «Анны Карениной», печатавшегося
в «Русском вестнике» с исправлениями
Толстого и H. Н. Страхова
Про нее нельзя ничего сказать нового, — сказала
толстая, красная, без бровей и без шиньона, белокурая дама
в старом шелковом платье.
Старый,
толстый Татарин, кучер Карениной,
в глянцовом кожане, с трудом удерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей стоял, отворив дверцу. Швейцар стоял, держа наружную дверь. Анна Аркадьевна отцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский.
— Отлично, отлично, — говорил он, закуривая
толстую папиросу после жаркого. — Я к тебе точно с парохода после шума и тряски на тихий берег вышел. Так ты говоришь, что самый элемент рабочего должен быть изучаем и руководить
в выборе приемов хозяйства. Я ведь
в этом профан; но мне кажется, что теория и приложение ее будет иметь влияние и на рабочего.
Добродушный Туровцын, очевидно, чувствовал себя не
в своей сфере, и улыбка
толстых губ, с которою он встретил Степана Аркадьича, как словами говорила: «Ну, брат, засадил ты меня с умными!
— А я стеснен и подавлен тем, что меня не примут
в кормилицы,
в Воспитательный Дом, — опять сказал старый князь, к великой радости Туровцына, со смеху уронившего спаржу
толстым концом
в соус.
Cтраница сверстанного листа с текстом «Анны Карениной», печатавшимся
в отдельном издании 1878 г., с исправлениями Л. Н.
Толстого
И этот вопрос всегда вызывал
в нем другой вопрос — о том, иначе ли чувствуют, иначе ли любят, иначе ли женятся эти другие люди, эти Вронские, Облонские… эти камергеры с
толстыми икрами.
Первый вышел Васенька Весловский
в больших новых сапогах, доходивших до половины
толстых ляжек,
в зеленой блузе, подпоясанной новым, пахнущим кожей патронташем, и
в своем колпачке с лентами, и с английским новеньким ружьем без антапок и перевязи.
Рядом с Анной на серой разгоряченной кавалерийской лошади, вытягивая
толстые ноги вперед и, очевидно, любуясь собой, ехал Васенька Весловский
в шотландском колпачке с развевающимися лентами, и Дарья Александровна не могла удержать веселую улыбку, узнав его. Сзади их ехал Вронский. Под ним была кровная темно-гнедая лошадь, очевидно разгорячившаяся на галопе. Он, сдерживая ее, работал поводом.
Сергей Иванович прочел статью и стал объяснять ее значение, но тут один высокий,
толстый, сутуловатый, с крашеными усами,
в узком мундире с подпиравшим ему сзади шею воротником помещик перебил его. Он подошел к столу и, ударив по нем перстнем, громко закричал...
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина;
толстая, добродушная жена
в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило
в Левине невольное уважение и сочувствие.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был
в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот
толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
Он видел и княгиню, красную, напряженную, с распустившимися буклями седых волос и
в слезах, которые она усиленно глотала, кусая губы, видел и Долли, и доктора, курившего
толстые папиросы, и Лизавету Петровну, с твердым, решительным и успокаивающим лицом, и старого князя, гуляющего по зале с нахмуренным лицом.
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну
толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение —
в ее присутствии, у ее изголовья, где сердце хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился Богу.
Неточные совпадения
Я поместил
в этой книге только то, что относилось к пребыванию Печорина на Кавказе;
в моих руках осталась еще
толстая тетрадь, где он рассказывает всю жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света; но теперь я не смею взять на себя эту ответственность по многим важным причинам.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне
в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на
толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Он только год
в службе, носит, по особенному роду франтовства,
толстую солдатскую шинель.
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова
в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к
толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат,
в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
У тоненького
в три года не остается ни одной души, не заложенной
в ломбард; у
толстого спокойно, глядь — и явился где-нибудь
в конце города дом, купленный на имя жены, потом
в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями.