Неточные совпадения
Неприятнее всего была та первая
минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены
в руке, не нашел жены
в гостиной; к удивлению, не нашел ее и
в кабинете и наконец увидал ее
в спальне с несчастною, открывшею всё, запиской
в руке.
С ним случилось
в эту
минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены
в чем-нибудь слишком постыдном.
Но, пробыв два месяца один
в деревне, он убедился, что это не было одно из тех влюблений, которые он испытывал
в первой молодости; что чувство это не давало ему
минуты покоя; что он не мог жить, не решив вопроса: будет или не будет она его женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он не имеет никаких доказательств
в том, что ему будет отказано.
— Может быть, и нельзя помочь, но я чувствую, особенно
в эту
минуту — ну да это другое — я чувствую, что я не могу быть спокоен.
В эту
минуту Левин вспомнил о своих грехах и о внутренней борьбе, которую он пережил. И он неожиданно прибавил...
Теперь она верно знала, что он затем и приехал раньше, чтобы застать ее одну и сделать предложение. И тут только
в первый раз всё дело представилось ей совсем с другой, новой стороны. Тут только она поняла, что вопрос касается не ее одной, — с кем она будет счастлива и кого она любит, — но что сию
минуту она должна оскорбить человека, которого она любит. И оскорбить жестоко… За что? За то, что он, милый, любит ее, влюблен
в нее. Но, делать нечего, так нужно, так должно.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась
в тяжелые
минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того, приедет или не приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением ждала золовку.
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь по выражению лица Анны узнать, знает ли она, сказала Долли. «Верно, знает», подумала она, заметив соболезнование на лице Анны. — Ну, пойдем, я тебя проведу
в твою комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно
минуту объяснения.
В ту
минуту, как она поровнялась с серединой лестницы, он поднял глаза, увидал ее, и
в выражении его лица сделалось что-то пристыженное и испуганное.
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь,
в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним ни
минуты внимания, как будто она родилась
в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху ее.
Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких
в большую залу, на Кити нашла
минута отчаяния и ужаса.
Когда он увидал всё это, на него нашло на
минуту сомнение
в возможности устроить ту новую жизнь, о которой он мечтал дорогой.
— О нет, о нет! Я не Стива, — сказала она хмурясь. — Я оттого говорю тебе, что я ни на
минуту даже не позволяю себе сомневаться
в себе, — сказала Анна.
Но
в ту
минуту, когда она выговаривала эти слова, она чувствовала, что они несправедливы; она не только сомневалась
в себе, она чувствовала волнение при мысли о Вронском и уезжала скорее, чем хотела, только для того, чтобы больше не встречаться с ним.
На
минуту она опомнилась и поняла, что вошедший худой мужик,
в длинном нанковом пальто, на котором не доставало пуговицы, был истопник, что он смотрел на термометр, что ветер и снег ворвались за ним
в дверь; но потом опять всё смешалось…
Она оглянулась и
в ту же
минуту узнала лицо Вронского.
То напряженное состояние, которое ее мучало сначала, не только возобновилось, но усилилось и дошло до того, что она боялась, что всякую
минуту порвется
в ней что-то слишком натянутое.
Вронский только
в первую
минуту был ошеломлен после впечатлений совсем другого мира, привезенных им из Москвы; но тотчас же, как будто всунул ноги
в старые туфли, он вошел
в свой прежний веселый и приятный мир.
— Да, это само собой разумеется, — отвечал знаменитый доктор, опять взглянув на часы. — Виноват; что, поставлен ли Яузский мост, или надо всё еще кругом объезжать? — спросил он. — А! поставлен. Да, ну так я
в двадцать
минут могу быть. Так мы говорили, что вопрос так поставлен: поддержать питание и исправить нервы. Одно
в связи с другим, надо действовать на обе стороны круга.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника
в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор
в обоих центрах, как и всегда
в первые
минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
— Откуда я? — отвечал он на вопрос жены посланника. — Что же делать, надо признаться. Из Буфф. Кажется,
в сотый раз, и всё с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю, что это стыдно; но
в опере я сплю, а
в Буффах до последней
минуты досиживаю, и весело. Нынче…
Действительно,
в эту
минуту Алексей Александрович своею спокойною, неуклюжею походкой входил
в гостиную.
В первую
минуту Алексей Александрович как будто испугался своего свиста и остановился; но, переждав два дыхания, свист раздался с новою, спокойною ровностью.
Она чувствовала, что
в эту
минуту не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса пред этим вступлением
в новую жизнь и не хотела говорить об этом, опошливать это чувство неточными словами.
Ему страшно и неприятно стало
в первую
минуту, что присутствие брата Николая расстроит это его счастливое весеннее расположение.
Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея птицы, и
в ту
минуту, как Левин приложился, из-за куста, где стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
Степан Аркадьич чуть заметно улыбнулся, уловив мгновенную и столь знакомую ему перемену
в лице Левина, сделавшегося столь же мрачным, сколько он был весел
минуту тому назад.
Присутствие этого ребенка вызывало во Вронском и
в Анне чувство, подобное чувству мореплавателя, видящего по компасу, что направление, по которому он быстро движется, далеко расходится с надлежащим, но что остановить движение не
в его силах, что каждая
минута удаляет его больше и больше от должного направления и что признаться себе
в отступлении — всё равно, что признаться
в погибели.
Когда бы,
в какую
минуту ни спросили бы ее, о чем она думала, она без ошибки могла ответить: об одном, о своем счастьи и о своем несчастьи.
Я вперед всё расскажу, — и злой свет зажегся
в ее за
минуту пред этим нежных глазах.
Он приехал к Брянскому, пробыл у него пять
минут и поскакал назад. Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было
в его отношениях к Анне, вся неопределенность, оставшаяся после их разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней ночи вспыхивало ярким светом
в его воображении.
И кучки и одинокие пешеходы стали перебегать с места на место, чтобы лучше видеть.
В первую же
минуту собранная кучка всадников растянулась, и видно было, как они по два, по три и один за другим близятся к реке. Для зрителей казалось, что они все поскакали вместе; но для ездоков были секунды разницы, имевшие для них большое значение.
В первые
минуты Вронский еще не владел ни собою, ни лошадью. Он до первого препятствия, реки, не мог руководить движениями лошади.
«Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув
в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни
минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя
в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет.
Анна, покрасневшая
в ту
минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла с плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его на террасу и тотчас же вернулась.
— Ах, напротив, я ничем не занята, — отвечала Варенька, но
в ту же
минуту должна была оставить своих новых знакомых, потому что две маленькие русские девочки, дочери больного, бежали к ней.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами,
в первые
минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались голоса...
На втором приеме было то же. Тит шел мах за махом, не останавливаясь и не уставая. Левин шел за ним, стараясь не отставать, и ему становилось всё труднее и труднее: наступала
минута, когда, он чувствовал, у него не остается более сил, но
в это самое время Тит останавливался и точил.
В середине его работы на него находили
минуты, во время которых он забывал то, что делал, ему становилось легко, и
в эти же самые
минуты ряд его выходил почти так же ровен и хорош, как и у Тита.
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть руку, придавало крепость и упорство
в работе; и чаще и чаще приходили те
минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что делаешь.
Еще радостнее были
минуты, когда, подходя к реке,
в которую утыкались ряды, старик обтирал мокрою густою травой косу, полоскал ее сталь
в свежей воде реки, зачерпывал брусницу и угощал Левина.
И молодые и старые как бы наперегонку косили. Но, как они ни торопились, они не портили травы, и ряды откладывались так же чисто и отчетливо. Остававшийся
в углу уголок был смахнут
в пять
минут. Еще последние косцы доходили ряды, как передние захватили кафтаны на плечи и пошли через дорогу к Машкину Верху.
— Батюшки! на что ты похож! — сказал Сергей Иванович,
в первую
минуту недовольно оглядываясь на брата. — Да дверь-то, дверь-то затворяй! — вскрикнул он. — Непременно впустил десяток целый.
Через пять
минут братья сошлись
в столовой. Хотя Левину и казалось, что не хочется есть, и он сел за обед, только чтобы не обидеть Кузьму, но когда начал есть, то обед показался ему чрезвычайно вкусен. Сергей Иванович улыбаясь глядел на него.
Первое время, вместо спокойствия и отдыха, попав на эти страшные, с ее точки зрения, бедствия, Дарья Александровна была
в отчаянии: хлопотала изо всех сил, чувствовала безвыходность положения и каждую
минуту удерживала слезы, навертывавшиеся ей на глаза.
Радости эти были так мелки, что они незаметны были, как золото
в песке, и
в дурные
минуты она видела одни горести, один песок; но были и хорошие
минуты, когда она видела одни радости, одно золото.
— Знаете, что я делал предложение и что мне отказано, — проговорил Левин, и вся та нежность, которую
минуту тому назад он чувствовал к Кити, заменилась
в душе его чувством злобы за оскорбление.
— Я только одно еще скажу: вы понимаете, что я говорю о сестре, которую я люблю, как своих детей. Я не говорю, чтоб она любила вас, но я только хотела сказать, что ее отказ
в ту
минуту ничего не доказывает.
Зная это и зная, что выражение
в эту
минуту его чувств было бы несоответственно положению, он старался удержать
в себе всякое проявление жизни и потому не шевелился и не смотрел на нее.
Чувство ревности, которое мучало его во время неизвестности, прошло
в ту
минуту, когда ему с болью был выдернут зуб словами жены.