Как только Вронский вошел к ней, она глубоко втянула в себя воздух и, скашивая свой
выпуклый глаз так, что белок налился кровью, с противуположной стороны глядела на вошедших, потряхивая намордником и упруго переступая с ноги на ногу.
У окна сидел и курил человек в поддевке, шелковой шапочке на голове, седая борода его дымилась,
выпуклыми глазами он смотрел на человека против него, у этого человека лицо напоминает благородную морду датского дога — нижняя часть слишком высунулась вперед, а лоб опрокинут к затылку, рядом с ним дремали еще двое, один безмолвно, другой — чмокая с сожалением и сердито.
Человек медленно снял меховую куртку, поднял одну ногу, смахнул шапкой снег с сапога, потом то же сделал с другой ногой, бросил шапку в угол и, качаясь на длинных ногах, пошел в комнату. Подошел к стулу, осмотрел его, как бы убеждаясь в прочности, наконец сел и, прикрыв рот рукой, зевнул. Голова у него была правильно круглая и гладко острижена, бритые щеки и длинные усы концами вниз. Внимательно осмотрев комнату большими
выпуклыми глазами серого цвета, он положил ногу на ногу и, качаясь на стуле, спросил:
Неточные совпадения
Поразительной чертой в ее лице была необыкновенная величина
выпуклых полузакрытых
глаз, которые составляли странный, но приятный контраст с крошечным ротиком. Губки были сложены, а
глаза смотрели так серьезно, что общее выражение ее лица было такое, от которого не ожидаешь улыбки и улыбка которого бывает тем обворожительнее.
На скулах — тонкая сетка багровых жилок, нижние веки несколько отвисли, обнажая
выпуклые, рыбьи
глаза с неуловимым в них выражением.
В щель, в
глаза его бил воздух — противно теплый, насыщенный запахом пота и пыли, шуршал куском обоев над головой Самгина.
Глаза его прикованно остановились на светлом круге воды в чане, — вода покрылась рябью, кольцо света, отраженного ею, дрожало, а темное пятно в центре казалось неподвижным и уже не углубленным, а
выпуклым. Самгин смотрел на это пятно, ждал чего-то и соображал:
На висках, на
выпуклом лбу Макарова блестел пот, нос заострился, точно у мертвого, он закусил губы и крепко закрыл
глаза. В ногах кровати стояли Феня с медным тазом в руках и Куликова с бинтами, с марлей.
На бугристом его черепе гладко приклеены жиденькие пряди светло-рыжих волос, лицо — точно у скопца — совсем голое, только на месте бровей скупо рассеяны желтые щетинки, под ними
выпуклые рачьи
глаза, голубовато-холодные, с неуловимым выражением, но как будто веселенькие.