Неточные совпадения
— Я помню про детей и поэтому всё
в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что
было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая
голос. — После того как мой муж, отец моих детей, входит
в любовную связь с гувернанткой своих детей…
Дверь 12-го нумера
была полуотворена, и оттуда,
в полосе света, выходил густой дым дурного и слабого табаку, и слышался незнакомый Левину
голос; но Левин тотчас же узнал, что брат тут; он услыхал его покашливанье.
— Кто я? — еще сердитее повторил
голос Николая. Слышно
было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин увидал перед собой
в дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру брата, с его большими испуганными глазами.
Далее всё
было то же и то же; та же тряска с постукиваньем, тот же снег
в окно, те же быстрые переходы от парового жара к холоду и опять к жару, то же мелькание тех же лиц
в полумраке и те же
голоса, и Анна стала читать и понимать читаемое.
И он от двери спальной поворачивался опять к зале; но, как только он входил назад
в темную гостиную, ему какой-то
голос говорил, что это не так и что если другие заметили это, то значит, что
есть что-нибудь.
— Мне обедать еще рано, а
выпить надо. Я приду сейчас. Ей, вина! — крикнул он своим знаменитым
в командовании, густым и заставлявшим дрожать стекла
голосом. — Нет, не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я с тобой пойду.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава
была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами,
в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались
голоса...
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С горы он оглянулся; их не видно
было в поднимавшемся из низу тумане;
были слышны только веселые грубые
голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Воз
был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил
в обоз с другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми
голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий
голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно,
в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых
голосов.
Правда, часто, разговаривая с мужиками и разъясняя им все выгоды предприятия, Левин чувствовал, что мужики слушают при этом только пение его
голоса и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся ему
в обман.
В особенности чувствовал он это, когда говорил с самым умным из мужиков, Резуновым, и заметил ту игру
в глазах Резунова, которая ясно показывала и насмешку над Левиным и твердую уверенность, что если
будет кто обманут, то уж никак не он, Резунов.
― Нет! ― вскрикнула она, увидав его, и при первом звуке ее
голоса слезы вступили ей
в глаза, ― нет, если это так
будет продолжаться, то это случится еще гораздо, гораздо прежде!
― Какой вздор, какой вздор! ― говорил Вронский, но он сам чувствовал, что не
было никакой убедительности
в его
голосе.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа,
была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его
был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот
был твердо и презрительно сжат.
В походке,
в движениях,
в звуке
голоса его
была решительность и твердость, каких жена никогда не видала
в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
И поэтому, не
будучи в состоянии верить
в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во всё время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний
голос, что-то лживое и нехорошее.
— Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, — сказал он с отчаянием
в голосе, останавливаясь пред ней и умоляюще глядя ей
в глаза. Он уже видел по ее любящему правдивому лицу, что ничего не может выйти из того, что он намерен
был сказать, но ему всё-таки нужно
было, чтоб она сама разуверила его. — Я приехал сказать, что еще время не ушло. Это всё можно уничтожить и поправить.
Анализуя свое чувство и сравнивая его с прежними, она ясно видела, что не
была бы влюблена
в Комисарова, если б он не спас жизни Государя, не
была бы влюблена
в Ристич-Куджицкого, если бы не
было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его
голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые руки с напухшими жилами.
Варенька, услыхав
голос Кити и выговор ее матери, быстро легкими шагами подошла к Кити. Быстрота движений, краска, покрывавшая оживленное лицо, — всё показывало, что
в ней происходило что-то необыкновенное. Кити знала, что̀
было это необыкновенное, и внимательно следила за ней. Она теперь позвала Вареньку только затем, чтобы мысленно благословить ее на то важное событие, которое, по мысли Кити, должно
было совершиться нынче после обеда
в лесу.
В голосе, как и во взгляде,
была мягкость и серьезность, подобная той, которая бывает у людей, постоянно сосредоточенных над одним любимым делом.
— Ну что за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых за ужином нескольких стаканов вина пришедший
в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, — говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты знаешь, у него славный
голос, мы с ним спелись дорогой. Он привез с собою прекрасные романсы, новые два. С Варварой Андреевной бы
спеть.
— Ах, какая ночь! — сказал Весловский, глядя на видневшиеся при слабом свете зари
в большой раме отворенных теперь ворот край избы и отпряженных катков. — Да слушайте, это женские
голоса поют и, право, недурно. Это кто
поет, хозяин?
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал
в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого
будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным
голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут
в болото и
будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно
было ржание лошадей и каркание бекаса.
Но он повторил приказанье сердитым
голосом, показывая
в залитый водою кочкарник, где ничего не могло
быть.
Всё
в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка, которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков
голоса, даже манера, с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему у нее позволения сесть на ее коба, чтобы выучить его галопу с правой ноги, — всё
было особенно привлекательно; и, казалось, она сама знала это и радовалась этому.
— Сто двадцать шесть избирательных! Девяносто восемь неизбирательных! — прозвучал невыговаривающий букву р
голос секретаря. Потом послышался смех: пуговица и два ореха нашлись
в ящике. Дворянин
был допущен, и новая партия победила.
— Я Марье Семеновне всегда советовал сдать
в аренду, потому что она не выгадает, — приятным
голосом говорил помещик с седыми усами,
в полковничьем мундире старого генерального штаба. Это
был тот самый помещик, которого Левин встретил у Свияжского. Он тотчас узнал его. Помещик тоже пригляделся к Левину, и они поздоровались.
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать
в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и
ел и
пил с большим удовольствием и еще с большим удовольствием принимал участие
в веселых и простых разговорах собеседников. Гагин, понизив
голос, рассказывал новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый,
был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
— Петр Дмитрич, Петр Дмитрич! — умоляющим
голосом заговорил он
в отворенную дверь. — Ради Бога, простите меня. Примите меня, как
есть. Уже более двух часов.
— Петр Дмитрич! — жалостным
голосом начал
было опять Левин, но
в это время вышел доктор, одетый и причесанный. «Нет совести у этих людей, — подумал Левин. — Чесаться, пока мы погибаем!»
И среди молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался
голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие
голоса в комнате. Это
был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.
— Ах,
голос! — повторил Облонский, чувствуя, что надо
быть как можно осторожнее
в этом обществе,
в котором происходит или должно происходить что-то особенное, к чему он не имеет еще ключа.
В то время как она отходила к большим часам, чтобы проверить свои, кто-то подъехал. Взглянув из окна, она увидала его коляску. Но никто не шел на лестницу, и внизу слышны
были голоса. Это
был посланный, вернувшийся
в коляске. Она сошла к нему.
Только
в Северном Жуке,
в шуточном фельетоне о певце Драбанти, спавшем с
голоса,
было кстати сказано несколько презрительных слов о книге Кознышева, показывавших, что книга эта уже давно осуждена всеми и предана на всеобщее посмеяние.
Вместо того чтобы итти
в гостиную, из которой слышны
были голоса, он остановился на террасе и, облокотившись на перила, стал смотреть на небо.