Неточные совпадения
Левин вдруг
покраснел, но не так, как
краснеют взрослые люди, — слегка, сами того не замечая, но так, как
краснеют мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие того стыдясь и
краснея еще
больше, почти до слез. И так странно было видеть это умное, мужественное лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал смотреть на него.
Бал только что начался, когда Кити с матерью входила на
большую, уставленную цветами и лакеями в пудре и
красных кафтанах, залитую светом лестницу.
Кити
покраснела от радости и долго молча жала руку своего нового друга, которая не отвечала на её пожатие, но неподвижно лежала в её руке. Рука не отвечала на пожатие, но лицо М-llе Вареньки просияло тихою, радостною, хотя и несколько грустною улыбкой, открывавшею
большие, но прекрасные зубы.
— Нет, я благодарю, я не хочу
больше чаю, — сказал Левин и, чувствуя, что он делает неучтивость, но не в силах более продолжать этот разговор,
краснея встал.
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими
большими пальцами ее за руку так сильно, что
красные следы остались на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!
Но только что он двинулся, дверь его нумера отворилась, и Кити выглянула. Левин
покраснел и от стыда и от досады на свою жену, поставившую себя и его в это тяжелое положение; но Марья Николаевна
покраснела еще
больше. Она вся сжалась и
покраснела до слез и, ухватив обеими руками концы платка, свертывала их
красными пальцами, не зная, что говорить и что делать.
— Вот если б я знала, — сказала Анна, — что ты меня не презираешь… Вы бы все приехали к нам. Ведь Стива старый и
большой друг Алексея, — прибавила она и вдруг
покраснела.
Дамы раскрыли зонтики и вышли на боковую дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой на высоком месте
большое,
красное, затейливой формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное лесами, и рабочие в фартуках на подмостках клали кирпичи и заливали из шаек кладку и равняли правилами.
Левин
покраснел гораздо
больше ее, когда она сказала ему, что встретила Вронского у княгини Марьи Борисовны. Ей очень трудно было сказать это ему, но еще труднее было продолжать говорить о подробностях встречи, так как он не спрашивал ее, а только нахмурившись смотрел на нее.
— Мне очень жаль, что тебя не было, — сказала она. — Не то, что тебя не было в комнате… я бы не была так естественна при тебе… Я теперь
краснею гораздо
больше, гораздо, гораздо
больше, — говорила она,
краснея до слез. — Но что ты не мог видеть в щелку.
— Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он
покраснел. — Вот мы говорим, что народ пьет; не знаю, кто
больше пьет, народ или наше сословие; народ хоть в праздник, но…
И, сказав это, Левин
покраснел еще
больше, и сомнения его о том, хорошо ли или дурно он сделал, поехав к Анне, были окончательно разрешены. Он знал теперь, что этого не надо было делать.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не
покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай,
больше для собственного удовольствия едете?
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и
красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и
больше ничего.
Сначала все к нему езжали; // Но так как с заднего крыльца // Обыкновенно подавали // Ему донского жеребца, // Лишь только вдоль
большой дороги // Заслышат их домашни дроги, — // Поступком оскорбясь таким, // Все дружбу прекратили с ним. // «Сосед наш неуч; сумасбродит; // Он фармазон; он пьет одно // Стаканом
красное вино; // Он дамам к ручке не подходит; // Всё да да нет; не скажет да-с // Иль нет-с». Таков был общий глас.
Только два
больших тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).] в
красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и пошли, длинные, толстые,
большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Но вот вдруг становится очень шумно: из кабака выходят с криками, с песнями, с балалайками пьяные-препьяные
большие такие мужики в
красных и синих рубашках, с армяками внакидку.