Поход крестовый
Я на него Европе предлагаю.
Он враг нам всем, не мой один. Испаньи,
Сицилии и рыцарям Мальтийским,
Венеции и Генуи он враг,
Досадчик всем державам христианским!
Пускай же все подымут общий стяг
На Турцию! Тогда не из последних
Увидят нас. Но до того мы будем
Лишь наши
грани русские беречь.
Мы не хотим для Австрии руками
Жар загребать. Казною, так и быть,
Мы учиним вам снова вспоможенье,
Войска ж свои пока побережем.
Кто б ни был
Подвластной нам Иверии теснитель —
Шах иль султан — клянусь, не попущу
Ничьей руке касаться русских
граней!
Как таковая, она вплотную к нему примыкает; однако, чуждая его ограниченности, она есть неопределимая и непостижимая
грань между бытием-тварностью и сверхбытием, сущестью Божества — ни бытие, ни сверхбытие.
Этика творчества должна быть в известном смысле этикой хилиастической, обращенной к эону, который находится на
грани между временем и вечностью, между посюсторонним и потусторонним миром, в котором расплавляется затверделость нашего мира.
Но стрелять не смел: в приговоренных к казни, если не было настоящего бунта, никогда не стреляли. А Цыганок скрипел зубами, бранился и плевал — его человеческий мозг, поставленный на чудовищно острую
грань между жизнью и смертью, распадался на части, как комок сухой и выветрившейся глины.