— Батька! — сказал он, ударив его
широкою лапой по плечу, — пробазарил ты свою голову, стал нашим братом; так выпьем вместе да поцелуемся!
Я вытащил тяжелую скатерть, выбежал с нею на двор, но когда опустил край ее в чан с «кубовой», на меня налетел откуда-то Цыганок, вырвал скатерть и, отжимая ее
широкими лапами, крикнул брату, следившему из сеней за моею работой:
Есть точно такие же маленькие нырки, не более чирка, и есть еще нырки большие, с красными головами, широким носом пепельного цвета и
широкими лапами абрикосового цвета. И тех и других мне видеть близко не удалось.
День был яркий, благодатно сияло солнце, освещая среди жирных пятен жёлтого и зелёного пёструю толпу людей; она медленно всползала среди двух песчаных холмов на третий, уже украшенный не одним десятком крестов, врезанных в голубое небо и осенённых
широкими лапами старой, кривой сосны.
Наконец щенок утомился и охрип; видя, что его не боятся и даже не обращают на него внимания, он стал несмело, то приседая, то подскакивая, подходить к волчатам. Теперь, при дневном свете, легко уже было рассмотреть его… Белый лоб у него был большой, а на лбу бугор, какой бывает у очень глупых собак; глаза были маленькие, голубые, тусклые, а выражение всей морды чрезвычайно глупое. Подойдя к волчатам, он протянул вперед
широкие лапы, положил на них морду и начал:
Неточные совпадения
Дьякон углубленно настраивал гитару. Настроив, он встал и понес ее в угол, Клим увидал пред собой великана, с
широкой, плоской грудью, обезьяньими
лапами и костлявым лицом Христа ради юродивого, из темных ям на этом лице отвлеченно смотрели огромные, водянистые глаза.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми
лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью —
широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Лес не так высок, но колючие кусты, хмель и другие растения переплетают неразрывною сеткою корни дерев, так что за 3 сажени нельзя почти различить стоящего человека; иногда встречаются глубокие ямы, гнезда бурею вырванных дерев, коих гнилые колоды, обросшие зеленью и плющем, с своими обнаженными сучьями, как крепостные рогатки, преграждают путь; под ними, выкопав себе
широкое логовище, лежит зимой косматый медведь и сосет неистощимую
лапу; дремучие ели как черный полог наклоняются над ним и убаюкивают его своим непонятным шепотом.
«Я ждал. И вот в тени ночной // Врага почуял он, и вой // Протяжный, жалобный, как стон, // Раздался вдруг… и начал он // Сердито
лапой рыть песок, // Встал на дыбы, потом прилег, // И первый бешеный скачок // Мне страшной смертию грозил… // Но я его предупредил. // Удар мой верен был и скор. // Надежный сук мой, как топор, //
Широкий лоб его рассек… // Он застонал, как человек, // И опрокинулся. Но вновь, // Хотя лила из раны кровь // Густой,
широкою волной, // Бой закипел, смертельный бой!
Теперь лиственницы стояли над ним смиренные, тихие, точно стыдясь прежних проказ. Мохнатые ели вытягивали свои
широкие, покрытые снегом
лапы и тихо-тихо качались. В воздухе так же тихо садились лучистые снежинки.