Неточные совпадения
Увидя мужчину, Елена хотела скрыться; но, бросив еще взгляд на всадника, она вдруг стала как вкопанная. Князь также остановил коня. Он не верил
глазам своим. Тысяча мыслей в одно мгновение втеснялись в его голову, одна другой противореча. Он видел пред собой Елену, дочь Плещеева-Очина, ту самую, которую он любил и которая клялась ему в любви пять лет тому назад. Но каким случаем она попала в сад к боярину Морозову?
Яко же древле Рахиль, — продолжал он (и
глаза его закатились под самый лоб), — яко же древле Рахиль, плачуще о детях
своих, так я, многогрешный, плачу о моих озорниках и злодеях.
Малюта, по обычаю, слез с коня. Стоя с обнаженною головой, он всею ладонью стирал грязь с лица
своего. Казалось, ядовитые
глаза его хотели пронзить царевича.
Царь схватил его за ворот обеими руками, придвинул лицо его к
своему лицу и впился в него
глазами.
Замолчал Скуратов и, полный ожидания, решился устремить на царя кровавые
глаза свои.
Серебряный подошел, поклонился Елене, но не знал, смотреть ли ей в
глаза или нарочно не встречать ее взора. Это колебание выдало князя. С
своей стороны, Елена не выдержала пытки, которой подвергал ее Морозов.
— Спасибо, батюшка, спасибо! награди тебя господь и все святые угодники! Нечего делать, кормильцы, постараюсь, хоть на
свою голову, горю пособить. Отойдите, родимые, дело
глаза боится!
— Сам ты дурень, — отвечал слепой, выкатив на опричника белки
свои, — где мне видеть, коли
глаз нетути. Вот ты — дело другое; у тебя без двух четыре, так видишь ты и дале и шире; скажи, кто передо мной, так буду знать!
Перстень покосился на Иоанна. Царь лежал с сомкнутыми
глазами; рот его был раскрыт, как у спящего. В то же время, как будто в лад словам
своим, Перстень увидел в окно, что дворцовая церковь и крыши ближних строений осветились дальним заревом.
Так, глядя на зелень, на небо, на весь божий мир, Максим пел о горемычной
своей доле, о золотой волюшке, о матери сырой дуброве. Он приказывал коню нести себя в чужедальнюю сторону, что без ветру сушит, без морозу знобит. Он поручал ветру отдать поклон матери. Он начинал с первого предмета, попадавшегося на
глаза, и высказывал все, что приходило ему на ум; но голос говорил более слов, а если бы кто услышал эту песню, запала б она тому в душу и часто, в минуту грусти, приходила бы на память…
Окончив рассказ, он опустил
глаза и долго не смел взглянуть на игумена, ожидая
своего приговора.
Митька посмотрел было на него с удивлением, но тотчас же усмехнулся и растянул рот до самых ушей, а от
глаз пустил по вискам лучеобразные морщины и придал лицу
своему самое хитрое выражение, как бы желая сказать: меня, брат, надуть не так-то легко; я очень хорошо знаю, что ты идешь в Слободу не за ореховою скорлупою, а за чем-нибудь другим! Однако он этого не сказал, а только повторил, усмехаясь...
Мельник между тем, проводив
глазами Басманова, присел на заваленку и принялся считать золотые деньги. Он весело ухмылялся, перекладывая их с ладони на ладонь, как вдруг почувствовал на плече
своем тяжелую руку.
Никто из опричников не смел или не хотел вымолвить слова в защиту Вяземского. На всех лицах изображался ужас. Один Малюта в зверских
глазах своих не выказывал ничего, кроме готовности приступить сейчас же к исполнению царских велений, да еще лицо Басманова выражало злобное торжество, хотя он и старался скрыть его под личиною равнодушия.
Она стояла на крыльце, нагнувшись на клюку, и смотрела на все безжизненными
глазами, ожидая появления Иоанна, быть может, с тем, чтобы
своим присутствием удержать его от новой жестокости.
— Великий государь, — ответил Кольцо, собирая все
свое присутствие духа, — не заслужил я еще тогда твоей великой милости. Совестно мне было тебе на
глаза показаться; а когда князь Никита Романыч повел к тебе товарищей, я вернулся опять на Волгу, к Ермаку Тимофеичу, не приведет ли бог какую новую службу тебе сослужить!
Неточные совпадения
Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам
своим; он, для порядка, всем ставит фонари под
глазами — и правому и виноватому.
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый
глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права
свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!
Помещик так растрогался, // Что правый
глаз заплаканный // Ему платочком вытерла // Сноха с косой распущенной // И чмокнула старинушку // В здоровый этот
глаз. // «Вот! — молвил он торжественно // Сынам
своим наследникам // И молодым снохам. — // Желал бы я, чтоб видели // Шуты, врали столичные, // Что обзывают дикими // Крепостниками нас, // Чтоб видели, чтоб слышали…»
Гремит на Волге музыка. // Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал на ноги // И чуть не полетел! // Сын поддержал родителя. // Старик стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А
глаз свое выделывал — // Вертелся колесом!
И рассказали странники, // Как встретились нечаянно, // Как подрались, заспоривши, // Как дали
свой зарок // И как потом шаталися, // Искали по губерниям // Подтянутой, Подстреленной, // Кому живется счастливо. // Вольготно на Руси? // Влас слушал — и рассказчиков //
Глазами мерял: — Вижу я, // Вы тоже люди странные! — // Сказал он наконец. — // Чудим и мы достаточно. // А вы — и нас чудней! —