— Атаман, — сказал он вдруг, — как подумаю об этом, так сердце и защемит. Вот особливо сегодня, как нарядился нищим, то так живо все припоминаю, как будто вчера было. Да не только то время, а не знаю с чего стало мне вдруг памятно и такое, о чем я давно уж не думал. Говорят, оно не к добру, когда
ни с того ни с другого станешь вдруг вспоминать, что уж из памяти вышиб!..
Неточные совпадения
А когда собралися мы, объявил нам, что я-де
с тем только принимаю государство, чтобы казнить моих злодеев, класть мою опалу на изменников, имать их остатки и животы, и чтобы
ни от митрополита,
ни от властей не было мне бездельной докуки о милости.
Эта милость не совсем обрадовала Серебряного. Иоанн, может быть, не знал еще о ссоре его
с опричниками в деревне Медведевке. Может быть также (и это случалось часто), царь скрывал на время гнев свой под личиною милости, дабы внезапное наказание, среди пира и веселья, показалось виновному
тем ужаснее. Как бы
то ни было, Серебряный приготовился ко всему и мысленно прочитал молитву.
— Великий государь наш, — сказал он, — часто жалеет и плачет о своих злодеях и часто молится за их души. А что он созвал нас на молитву ночью,
тому дивиться нечего. Сам Василий Великий во втором послании к Григорию Назианзину говорит: что другим утро,
то трудящимся в благочестии полунощь. Среди ночной тишины, когда
ни очи,
ни уши не допускают в сердце вредительного, пристойно уму человеческому пребывать
с богом!
«Ах ты гой еси, царь Иван Васильевич!
Не сули мне полцарства,
ни золотой казны,
Только дай мне злодея Скурлатова:
Я сведу на
то болото жидкое,
Что на
ту ли Лужу Поганую!»
Что возговорит царь Иван Васильевич:
«Еще вот тебе Малюта-злодей,
И делай
с ним, что хочешь ты...
Может быть, Иоанн, когда успокоилась встревоженная душа его, приписал поступок любимца обманутому усердию; может быть, не вполне отказался от подозрений на царевича. Как бы
то ни было, Скуратов не только не потерял доверия царского, но
с этой поры стал еще драгоценнее Иоанну. Доселе одна Русь ненавидела Малюту, теперь стал ненавидеть его и самый царевич; Иоанн был отныне единственною опорой Малюты. Общая ненависть ручалась царю за его верность.
Дружина Андреевич всех нудил и потчевал
с прежнею заботливостью и не забывал
ни одной из мелочных обязанностей, доставлявших в
те времена хозяину дома славу доброго хлебосола.
Вот уж двадцать лет минуло
с той поры, как тоска ко мне прикачнулась, привалилася, а никто
ни на Волге,
ни на Москве про
то не знает; никому я
ни слова не вымолвил; схоронил тоску в душе своей, да и ношу двадцать лет, словно жернов на шее.
— Да
то, что
ни ты,
ни я, мы не бабы, не красные девицы; много у нас крови на душе; а ты мне вот что скажи, атаман: приходилось ли тебе так, что как вспомнишь о каком-нибудь своем деле, так тебя словно клещами за сердце схватит и холодом и жаром обдаст
с ног до головы, и потом гложет, гложет, так что хоть бы на свет не родиться?
— Теперь, — сказал он радостно, — ты мне брат, Никита Романыч! Что бы
ни случилось, я
с тобой неразлучен, кто тебе друг,
тот друг и мне; кто тебе враг,
тот и мне враг; буду любить твоею любовью, опаляться твоим гневом, мыслить твоею мыслию! Теперь мне и умирать веселее, и жить не горько; есть
с кем жить, за кого умереть!
— Государь, — ответил князь, которого лицо было покрыто смертельною бледностью, — ворог мой испортил меня! Да к
тому ж я
с тех пор, как оправился,
ни разу брони не надевал. Раны мои открылись; видишь, как кровь из-под кольчуги бежит! Дозволь, государь, бирюч кликнуть, охотника вызвать, чтобы заместо меня у поля стал!
— Послушай, князь, ты сам себя не бережешь; такой, видно, уж нрав у тебя; но бог тебя бережет. Как ты до сих пор
ни лез в петлю, а все цел оставался. Должно быть, не написано тебе пропасть
ни за что
ни про что. Кабы ты
с неделю
тому вернулся, не знаю, что бы
с тобой было, а теперь, пожалуй, есть тебе надежда; только не спеши на глаза Ивану Васильевичу; дай мне сперва увидеть его.
А ты
ни то,
ни другое; от царя не уходишь, а
с царем не мыслишь; этак нельзя, князь; надо одно из двух.
Он чувствовал сам, что, кроме этого шального господина, женатого на Кити Щербацкой, который à propos de bottes [
ни с того, ни с сего] с бешеною злобой наговорил ему кучу ни к чему нейдущих глупостей, каждый дворянин, с которым он знакомился, делался его сторонником.
— Нет, брат, право, заметно. На стуле ты давеча сидел так, как никогда не сидишь, как-то на кончике, и все тебя судорога дергала. Вскакивал
ни с того ни с сего. То сердитый, а то вдруг рожа как сладчайший леденец отчего-то сделается. Краснел даже; особенно когда тебя пригласили обедать, ты ужасно покраснел.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь
с просьбою, а хоть и не
с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре,
тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет,
то и так умрет; если выздоровеет,
то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться: он по-русски
ни слова не знает.
Артемий Филиппович. Да, Аммос Федорович, кроме вас, некому. У вас что
ни слово,
то Цицерон
с языка слетел.
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут
ни из
того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась
с ним так свободно, как будто
с каким-нибудь Добчинским.
Пришел солдат
с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в
том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней
того, // Я и во время мирное // Ходил
ни сыт
ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!