— Да, — продолжал спокойно Иоанн, — боярин подлинно стар, но разум его молод
не по летам. Больно он любит шутить. Я тоже люблю шутить и в свободное от дела и молитвы время я не прочь от веселья. Но с того дня, как умер шут мой Ногтев, некому потешать меня. Дружине, я вижу, это ремесло по сердцу; я же обещал не оставить его моею милостию, а потому жалую его моим первым шутом. Подать сюда кафтан Ногтева и надеть на боярина!
Неточные совпадения
Когда Серебряный отправился в Литву, Морозов воеводствовал где-то далеко; они
не видались более десяти
лет, но Дружина Андреевич мало переменился, был бодр по-прежнему, и князь с первого взгляда везде бы узнал его, ибо старый боярин принадлежал к числу тех людей, которых личность глубоко врезывается в памяти.
Серебряному пришлось сидеть недалеко от царского стола, вместе с земскими боярами, то есть с такими, которые
не принадлежали к опричнине, но,
по высокому сану своему, удостоились на этот раз обедать с государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда своего в Литву. Он мог видеть с своего места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна, оставленного им пять
лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых любимцев.
Так гласит песня; но
не так было на деле. Летописи показывают нам Малюту в чести у Ивана Васильевича еще долго после 1565
года. Много любимцев в разные времена пали жертвою царских подозрений.
Не стало ни Басмановых, ни Грязного, ни Вяземского, но Малюта ни разу
не испытал опалы. Он,
по предсказанию старой Онуфревны,
не приял своей муки в этой жизни и умер честною смертию. В обиходе монастыря св. Иосифа Волоцкого, где погребено его тело, сказано, что он убит на государском деле под Найдою.
Им ответ держал премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич: «Я вам, братцы, про то скажу, про эту книгу Голубиную: эта книга
не малая; сорока сажен долина ее, поперечина двадцати сажен; приподнять книгу,
не поднять будет; на руцех держать,
не сдержать будет;
по строкам глядеть, все
не выглядеть;
по листам ходить, все
не выходить, а читать книгу — ее некому, а писал книгу Богослов Иван, а читал книгу Исай-пророк, читал ее
по три
годы, прочел в книге только три листа; уж мне честь книгу —
не прочесть, божию!
— Нет, князь, я
не то, что другие. Меня царь
не простит,
не таковы мои винности. Да признаться, и соскучился
по Ермаке Тимофеиче; вот уж который
год не видал его. Прости, князь,
не поминай лихом!
Двадцать
лет, проведенных у престола такого царя, как Иоанн Грозный,
не могли пройти даром Борису Федоровичу, и в нем уже совершился тот горестный переворот, который,
по мнению современников, обратил в преступника человека, одаренного самыми высокими качествами.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг
не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
— Если вы принимаете у себя такую женщину, про которую весь город знает, что она легкомысленна, ветрена,
не по летам молодится, не исполняет обязанностей в отношении к семейству…
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя
по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать
лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что
лет уже
по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Хлестаков, молодой человек
лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет
по моде.
Да распрямиться дедушка //
Не мог: ему уж стукнуло, //
По сказкам, сто
годов, // Дед жил в особой горнице, // Семейки недолюбливал, // В свой угол
не пускал;
К нам земская полиция //
Не попадала
по́
году, — // Вот были времена!