Неточные совпадения
Мысль, что
Максим, которого он любил тем сильнее, что не знал другой родственной привязанности, будет всегда
стоять в глазах народа ниже тех гордых бояр, которых он, Малюта, казнил десятками, приводила его в бешенство.
Сын Малюты выступил вперед и
стоял почтительно перед Иоанном.
Максим Скуратов был тот самый опричник, который спас Серебряного от медведя.
Церковь, к которой игумен вел
Максима,
стояла среди древних дубов, и столетние ветви их почти совсем закрывали узкие продольные окна, пропускавшие свет сквозь пыльную слюду, вставленную в мелкие свинцовые оконницы.
Игумен не отвечал. Он горестно
стоял перед
Максимом. Неподвижно смотрели на них мрачные лики угодников. Грешники на картине Страшного суда жалобно подымали руки к небу, но все молчало. Спокойствие церкви прерывали одни рыдания
Максима, щебетанье ласточек под сводами да изредка полугромкое слово среди тихой молитвы, которую читал про себя игумен.
— Полно бога гневить,
Максим Григорьич! — прервал его Серебряный, — чем ты не брат мне? Знаю, что мой род честнее твоего, да то дело думное и разрядное; а здесь, перед татарами, в чистом поле, мы равны,
Максим Григорьич, да везде равны, где
стоим пред богом, а не пред людьми. Побратаемся,
Максим Григорьич!
—
Постой, Федор Алексеич! — сказал он, вставая, — это
Максимов Буян, не тронь его. Он зовет меня на могилу моего названого брата; не в меру я с тобой загулялся; прости, пора мне в путь!
Неточные совпадения
—
Постой,
постой! — закричал вдруг
Максим Максимыч, ухватясь за дверцы коляски, — совсем было забыл… У меня остались ваши бумаги, Григорий Александрович… я их таскаю с собой… думал найти вас в Грузии, а вот где Бог дал свидеться… Что мне с ними делать?..
— Я ваших благодеяний не стою-с, я ничтожен-с, — проговорил слезящимся голоском
Максимов. — Лучше бы вы расточали благодеяния ваши тем, которые нужнее меня-с.
Мы нашли бедного
Максима на земле. Человек десять мужиков
стояло около него. Мы слезли с лошадей. Он почти не стонал, изредка раскрывал и расширял глаза, словно с удивлением глядел кругом и покусывал посиневшие губы… Подбородок у него дрожал, волосы прилипли ко лбу, грудь поднималась неровно: он умирал. Легкая тень молодой липы тихо скользила по его лицу.
— Упокой, господи,
Максима Савватеича с праведными твоими, сто́ит он того!
Так и сделалось: вывернулась оглобля дорогой-то, чуть не убило деда с Михайлом да Климом, и задержались они, а как, поправившись, доскакали до церкви — Варя-то с
Максимом на паперти
стоят, обвенчаны, слава те, господи!