Неточные совпадения
Была уже ночь, когда Малюта, после пытки Колычевых, родственников и друзей сведенного митрополита,
вышел наконец из тюрьмы. Густые тучи, как черные горы, нависли над Слободою и грозили непогодой. В доме Малюты все уже спали. Не спал один
Максим. Он
вышел навстречу к отцу.
Малюта
вышел. Оставшись один,
Максим задумался. Все было тихо в доме; лишь на дворе гроза шумела да время от времени ветер, ворвавшись в окно, качал цепи и кандалы, висевшие на стене, и они, ударяя одна о другую, звенели зловещим железным звоном.
Максим подошел к лестнице, которая вела в верхнее жилье, к его матери. Он наклонился и стал прислушиваться. Все молчало в верхнем жилье.
Максим тихонько взошел по крутым ступеням и остановился перед дверью, за которою покоилась мать его.
И невольно вспомнил Серебряный о
Максиме и подумал, что не так посудил бы названый брат его. Он не сказал бы ему: «Она не по любви
вышла за Морозова, она будет ждать тебя!» Он сказал бы: «Спеши, брат мой! Не теряй ни мгновения; замори коня и останови ее, пока еще время!»
Неточные совпадения
Кончилась обедня,
вышел Максим Иванович, и все деточки, все-то рядком стали перед ним на коленки — научила она их перед тем, и ручки перед собой ладошками как один сложили, а сама за ними, с пятым ребенком на руках, земно при всех людях ему поклонилась: «Батюшка,
Максим Иванович, помилуй сирот, не отымай последнего куска, не выгоняй из родного гнезда!» И все, кто тут ни был, все прослезились — так уж хорошо она их научила.
Чего как волчонок молчит?“ И хоть давно уж все перестали удивляться на
Максима Ивановича, но тут опять задивились: из себя
вышел человек; к этакому малому ребенку пристал, отступиться не может.
Они
вышли из врат и направились лесом. Помещик
Максимов, человек лет шестидесяти, не то что шел, а, лучше сказать, почти бежал сбоку, рассматривая их всех с судорожным, невозможным почти любопытством. В глазах его было что-то лупоглазое.
Неизвестно, что
вышло бы со временем из мальчика, предрасположенного к беспредметной озлобленности своим несчастием и в котором все окружающее стремилось развить эгоизм, если бы странная судьба и австрийские сабли не заставили дядю
Максима поселиться в деревне, в семье сестры.
Она
вышла из-за поворота дорожки и прошла мимо обоих говоривших спокойно и с высоко поднятою головой.
Максим с невольной торопливостью подобрал свой костыль, чтобы дать ей дорогу, а Анна Михайловна посмотрела на нее с каким-то подавленным выражением любви, почти обожания и страха.