Неточные совпадения
— Теперь, — сказал он радостно, — ты мне
брат, Никита Романыч! Что бы ни случилось, я с тобой неразлучен, кто тебе друг, тот друг и мне; кто тебе враг, тот и мне враг; буду любить твоею
любовью, опаляться твоим гневом, мыслить твоею мыслию! Теперь мне и умирать веселее, и жить не горько; есть с кем жить, за кого умереть!
И невольно вспомнил Серебряный о Максиме и подумал, что не так посудил бы названый
брат его. Он не сказал бы ему: «Она не по
любви вышла за Морозова, она будет ждать тебя!» Он сказал бы: «Спеши,
брат мой! Не теряй ни мгновения; замори коня и останови ее, пока еще время!»
А остальное вызывало в нем гадливость и сознание своего превосходства: эта горбунья, ее жирная сестра-дура, их брат, вся бестолочь их ненужной и постылой прозябаемости, где самым жизненным нервом являлась мания старой девы, так бездушно мстящей за
любовь брата к ненавистной невестке…
Мечтам и годам нет возврата; // Не обновлю души моей… // Я вас люблю
любовью брата // И, может быть, еще нежней. // Послушайте ж меня без гнева: // Сменит не раз младая дева // Мечтами легкие мечты; // Так деревцо свои листы // Меняет с каждою весною. // Так, видно, небом суждено. // Полюбите вы снова: но… // Учитесь властвовать собою: // Не всякий вас, как я, поймет; // К беде неопытность ведет».
Неточные совпадения
Она никак не могла бы выразить тот ход мыслей, который заставлял ее улыбаться; но последний вывод был тот, что муж ее, восхищающийся
братом и унижающий себя пред ним, был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от
любви к
брату, от чувства совестливости за то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания быть лучше, — она любила это в нем и потому улыбалась.
Старший
брат был тоже недоволен меньшим. Он не разбирал, какая это была
любовь, большая или маленькая, страстная или не страстная, порочная или непорочная (он сам, имея детей, содержал танцовщицу и потому был снисходителен на это); по он знал, что это
любовь ненравящаяся тем, кому нужна нравиться, и потому не одобрял поведения
брата.
Чем больше он узнавал
брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и многие другие деятели для общего блага не сердцем были приведены к этой
любви к общему благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим.
Но, несмотря на свою
любовь и уважение к Сергею Ивановичу, Константину Левину было в деревне неловко с
братом.
— Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили
братьев Славян, а я никакой к ним
любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не
братьями Славянами. Вот и Константин.