Неточные совпадения
И что это за человек, — продолжал боярин, глядя
на Годунова, — никогда не суется вперед, а всегда тут; никогда не прямит, не перечит царю,
идет себе окольным путем, ни в какое кровавое дело не замешан, ни к чьей
казни не причастен.
«Аще, — подумал он, — целому стаду, идущу одесную, единая овца
идет ошую, пастырь ту овцу изъемлет из стада и закланию предает!» Так подумал Иоанн и решил в сердце своем участь Серебряного.
Казнь ему была назначена
на следующий день; но он велел снять с него цепи и
послал ему вина и пищи от своего стола. Между тем, чтобы разогнать впечатления, возбужденные в нем внутреннею борьбою, впечатления непривычные, от которых ему было неловко, он вздумал проехаться в чистом поле и приказал большую птичью охоту.
Максим, покидая родительский дом, не успел определить себе никакой цели. Он хотел только оторваться от ненавистной жизни царских любимцев, от их нечестивого веселья и ежедневных
казней. Оставя за собою страшную Слободу, Максим вверился своей судьбе. Сначала он торопил коня, чтобы не догнали его отцовские холопи, если бы вздумалось Малюте
послать за ним погоню. Но вскоре он повернул
на проселочную дорогу и поехал шагом.
— Надёжа-государь! — сказал он дерзко, тряхнув головою, чтобы оправить свои растрепанные кудри, — надёжа-государь.
Иду я по твоему указу
на муку и смерть. Дай же мне сказать тебе последнее спасибо за все твои ласки! Не умышлял я
на тебя ничего, а грехи-то у меня с тобою одни! Как поведут
казнить меня, я все до одного расскажу перед народом! А ты, батька игумен, слушай теперь мою исповедь!..
Вели
казнить меня, государь, вели мне голову
на плаху понести, и я с радостью
пойду на мученья, как прежде
на битвы хаживал!
— Батюшка, Иван Васильевич! — воскликнул он вдруг, падая
на колени, — вели меня
казнить, только не вели этакого сраму
на себя принимать! Скорей
на плаху
пойду, чем женюсь
на ее милости, тетка ее подкурятина!
После этого убийства Иоанн, в мрачном отчаянье, созвал Думу, объявил, что хочет
идти в монастырь, и приказал приступить к выбору другого царя. Снисходя, однако,
на усиленные просьбы бояр, он согласился остаться
на престоле и ограничился одним покаянием и богатыми вкладами; а вскоре потом снова начались
казни. Так, по свидетельству Одерборна, он осудил
на смерть две тысячи триста человек за то, что они сдали врагам разные крепости, хотя сам Баторий удивлялся их мужеству.
Из газет Ашанин узнал, что все пятеро
шли на казнь с покорным равнодушием, обычным, впрочем, в такой стране, как Китай, где жизнь человеческая не очень-то ценится и нередко находится в зависимости от вопиющего произвола.
Малюта, говоря это, почти хрипел от бушевавшей в нем внутренней злобы. Видно было, что для него наступила такая решительная минута, когда не было иного выбора, как на самом деле
идти на казнь, или же добиться своей цели и заставить царя сделать по-своему.
— Поверь, князь, что, если царь не уважит твое челобитье, я сам выдам себя головою и спокойно
пойду на казнь и мученья, чтобы только не повредить тебе и княжне, которую я люблю больше жизни…
Неточные совпадения
Шум и визг от железных скобок и ржавых винтов разбудили
на другом конце города будочника, который, подняв свою алебарду, закричал спросонья что стало мочи: «Кто
идет?» — но, увидев, что никто не
шел, а слышалось только вдали дребезжанье, поймал у себя
на воротнике какого-то зверя и, подошед к фонарю,
казнил его тут же у себя
на ногте.
— Как я могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя воля: велят
идти против тебя —
пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих.
На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня — спасибо;
казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
— Ах, да… Говорят, — Карповича не
казнят, а
пошлют на каторгу. Я была во Пскове в тот день, когда он стрелял, а когда воротилась в Петербург, об этом уже не говорили. Ой, Клим, как там живут, в Петербурге!
— Боже мой, если б я знал, что дело
идет об Обломове, мучился ли бы я так! — сказал он, глядя
на нее так ласково, с такою доверчивостью, как будто у ней не было этого ужасного прошедшего.
На сердце у ней так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он не
казнит ее, не бежит! Что ей за дело до суда целого света!
Свершилась
казнь. Народ беспечный //
Идет, рассыпавшись, домой // И про свои работы вечны // Уже толкует меж собой. // Пустеет поле понемногу. // Тогда чрез пеструю дорогу // Перебежали две жены. // Утомлены, запылены, // Они, казалось, к месту
казни // Спешили, полные боязни. // «Уж поздно», — кто-то им сказал // И в поле перстом указал. // Там роковой намост ломали, // Молился в черных ризах поп, // И
на телегу подымали // Два казака дубовый гроб.