Неточные совпадения
Тем не менее он сознается, что при чтении источников книга не раз
выпадала у него из рук и он бросал
перо в негодовании, не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования.
Неточные совпадения
На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже
выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два
пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.
Все это неслось у ней в голове, и она то хваталась опять за
перо и бросала, то думала пойти сама, отыскать его, сказать ему все это, отвернуться и уйти — и она бралась за мантилью, за косынку, как, бывало, когда торопилась к обрыву. И теперь, как тогда, руки напрасно искали мантилью, косынку. Все
выпадало из рук, и она, обессиленная, садилась на диван и не знала, что делать.
Жизнь Александра разделялась на две половины. Утро поглощала служба. Он рылся в запыленных делах, соображал вовсе не касавшиеся до него обстоятельства, считал на бумаге миллионами не принадлежавшие ему деньги. Но порой голова отказывалась думать за других,
перо выпадало из рук, и им овладевала та сладостная нега, на которую сердился Петр Иваныч.
Он ответствен и за материальные предметы, и за животных, которыми он владеет, ответствен за землю, которую обрабатывает, за машины, которыми пользуется, за свой сад, за дом, в котором живет, за мебель в этом доме, за ручку
пера и бумагу и уж, конечно, за собаку, лошадь и корову, которые ему принадлежат, за деньги, которые
выпали на его долю.
Скажу без ложной скромности: не всякому из моих собратов — и сверстников, и людей позднейших генераций —
выпал на долю такой искус, такой «шок», как нынче выражаются, и вряд ли многие выдержали бы его и-к концу своего писательского пятидесятилетия — стояли бы по-прежнему «на бреши» все такими же работниками
пера.