— Я пришел поздравить вас, ребята, с большой
царской милостью. Вчера я получил из России приказ, которым отменяются телесные наказания… Поняли, ребята?
— Ваше царское величество, не прикажите казнить, прикажите миловать! Из чего, не во гнев будь сказано вашей
царской милости, сделаны черевички, что на ногах ваших? Я думаю, ни один швец ни в одном государстве на свете не сумеет так сделать. Боже ты мой, что, если бы моя жинка надела такие черевики!
— Прочь, — сказал он, отталкивая Федора, — прочь, нечестивец! Кто к государю не мыслит, тот мне не сын! Иди, куда шлет тебя его
царская милость!
«Нет, говорю (а сам все ближе да ближе), нет, говорю, ваше высокоблагородие, как, может, известно и ведомо вам самим, бог наш, всемогущий и вездесущий, един есть, говорю. И царь наш един, над всеми нами самим богом поставленный. Он, ваше высокоблагородие, говорю, монарх. А вы, говорю, ваше высокоблагородие, еще только майор — начальник наш, ваше высокоблагородие,
царскою милостью, говорю, и своими заслугами».
Неточные совпадения
«Бабенка, а умней тебя! — // Помещик вдруг осклабился // И начал хохотать. — // Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха! // Дурак! дурак! дурак! // Придумали: господский срок! // Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха! // Господский срок — вся жизнь раба! // Забыли, что ли, вы: // Я Божиею
милостью, // И древней
царской грамотой, // И родом и заслугами // Над вами господин!..»
Дитя, // Спасать тебя? Любовь твоя — спасенье // Изгнаннику. На солнечном восходе // Мизгирь тебя супругою покажет, // И
царский гнев правдивый укротится, // И,
милостью богатый, Берендей // Младой чете свою окажет ласку.
Мы стояли, сложа руки, нисколько не показывая вида, что сердце наше тронуто
царской и княжеской
милостью.
— А это, стало быть, бламанжей самого последнего фасона. Кеси-киселя (вероятно, qu’est-ce que c’est que cela [Что это такое (фр.).]) —
милости просим откушать! Нет, девушки, раз меня один барин бламанжем из дехтю угостил — вот так штука была! Чуть было нутро у меня не склеилось, да
царской водки полштоф в меня влили — только тем и спасли!
А ты, если твоя
милость, как и государь наш, имеешь к нам доверие, поезжай к себе на тихий Дон, а нам эту блошку оставь, как она есть, в футляре и в золотой
царской табакерочке.