— Кроме того, вам не мешает познакомиться и с машиной корвета… Потом будете стоять и машинные вахты… И по штурманской части надо навостриться… Ну, да не все сразу, — улыбнулся старший офицер. — И, главное, от вас самого зависит научиться всему, что нужно для
морского офицера. Была бы только охота… И вот еще что…
— А знаете, что я вам скажу, Ашанин… Ведь вы недурно перевели то, что я вам поручил… И слог у вас есть… Гладко написано… Это весьма полезно для
морского офицера уметь хорошо излагать свои мысли… Очень даже полезно… Не правда ли?
Неточные совпадения
Он, сделавший уже три летние кампании и поэтому горделиво считавший себя опытным моряком, был несколько обижен. Эти появления старшего
офицера без всякой нужды казались недоверием к его знанию
морского дела и его бдительности. Еще если бы «ревело» или корвет проходил опасные места, он понял бы эти появления, а теперь…
Едва только «Коршун» бросил якорь, как с обоих военных судов прибыли шлюпки с
офицером на каждой — поздравить с приходом и предложить услуги, если понадобится. Это обычная
морская международная вежливость, свято соблюдаемая моряками всех наций. Каждое военное судно, стоящее на рейде, приветствует приходящего товарища, а капитан пришедшего судна в свою очередь делает первый визит капитанам стоящих на рейде судов.
Прибавился для компании Соньки еще пассажир — вторая обезьяна, купленная мичманом Лопатиным и названная им, к удовольствию матросов, Егорушкой. И Сонька и Егорушка скоро поладили с большим черным водолазом Умным — действительно умным псом, принадлежавшим старшему штурману, настолько умным и сообразительным, что он отлично понимал порядки
морской службы и неприкосновенность палубы и ни разу не возбуждал неудовольствия даже такого ревнителя чистоты и порядка, каким был старший
офицер.
— Ну, брат, не всегда
морская жизнь делает людей добрыми, как ты думаешь! Сам знаешь, какие крутые бывают капитаны да
офицеры. Небось, видал таких?
В самом деле, чистота везде была образцовая. Даже эта оскорбляющая
морской глаз старшего
офицера «деревня» — как называл он бак, где находились быки, бараны, свиньи и различная птица в клетках, — была доведена до возможной степени чистоты. Везде лежали чистые подстилки, и стараниями матросов четыре уцелевших еще быка (один уже был убит и съеден командой и
офицерами), бараны и даже свиньи имели вполне приличный вид, достойный пассажиров такого образцового военного судна, как «Коршун».
При виде капитана старший
офицер снял, по
морскому обычаю, фуражку и раскланялся с ним с несколько преувеличенной служебной почтительностью
морского служаки. В ней, впрочем, не было ничего заискивающего или унизительного; этим почтительным поклоном старший
офицер не только приветствовал уважаемого человека, но и чествовал в лице его авторитет капитана.
Нервным, громким, отрывистым голосом командовал старший
офицер, продолжая начатые Ашаниным распоряжения к маневру, называемому на
морском языке «лечь в дрейф», то есть поставить судно почти в неподвижное положение.
Отделан он был роскошно, и пассажиры, особенно пассажиры I класса, пользовались теми удобствами и тем изысканным комфортом, какими вообще щеголяют французские и английские пассажирские пароходы дальних плаваний. И содержался «Анамит» в том безукоризненном порядке, который несколько напоминал порядок на военных судах.
Морской глаз Володи тотчас же это заметил и объяснил себе чистоту и исправность коммерческого парохода тем, что капитан и его помощники были
офицеры французского военного флота.
В то время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от
морских офицеров, посещавших эти места для промеров бухт и заливов.
Старик был лет за двадцать пять
морским офицером. Нельзя не согласиться с министром, который уверял капитана Копейкина, что в России, некоторым образом, никакая служба не остается без вознаграждения. Его судьба спасла в Лиссабоне для того, чтоб быть обруганным Цынским, как мальчишка, после сорокалетней службы.
Здесь увидите вы, может быть, человек пять матросов, играющих в карты под бруствером, и
морского офицера, который, заметив в вас нового человека, любопытного, с удовольствием покажет вам свое хозяйство и всё, что для вас может быть интересного.
Неточные совпадения
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное утро. 1-го марта, в воскресенье, после обедни и обычного смотра команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все,
офицеры и матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал вышел с книгой и вслух прочел
морской устав Петра Великого.
Нет более в живых также капитана (потом генерала) Лосева, В. А. Римского-Корсакова, бывшего долго директором
Морского корпуса, обоих медиков, Арефьева и Вейриха, лихого моряка Савича, штурманского
офицера Попова. [К этому скорбному списку надо прибавить скончавшегося в последние годы И. П. Белавенеца, служившего в магнитной обсерватории в Кронштадте, и А. А. Халезова, известного под названием «деда» в этих очерках плавания — примеч. Гончарова.]
К нам повадился ходить в отель
офицер, не флотский, а
морских войск, с «Спартана», молодой человек лет двадцати: он, кажется, тоже не прочь от приключений.
— Богато, одно слово богато; честь мужу сему. Мне эти все штучки исправно доставляют, — добавил он с значительной улыбкой. — Приятель есть военный
офицер, шкипером в
морской флотилии служит: все через него имеем.