Пришел еще купец Тишков, седой, низенький, веселый и молодцеватый, в длинном сюртуке и
сапогах бутылками. Он пил много водки, говорил под рифму всякий вздор очень весело и быстро и, очевидно, был весьма доволен собою.
Бывал на «вторничных» обедах еще один чудак, Иван Савельев. Держал он себя гордо, несмотря на долгополый сюртук и
сапоги бутылками. У него была булочная на Покровке, где все делалось по «военно-государственному», как он сам говорил. Себя он называл фельдмаршалом, сына своего, который заведовал другой булочной, именовал комендантом, калачников и булочников — гвардией, а хлебопеков — гарнизоном.
Илюшка держался совсем на городскую руку, как следует быть купеческому молодцу. Плисовые шаровары,
сапоги бутылками, «спинджак», красный шарф на шее, — при всей молодцовской форме.
За столом сидело пятеро: сам хозяин, чистенький старичок, его старушка жена и два провинциала-покупателя, одетых — старик в долгополый сюртук и
сапоги бутылками, а другой, высокий и могучий, в бобриковом пиджаке и синей рубахе-косоворотке.
Илюшка шел одетый, как всегда: курточка,
сапоги бутылкой, за плечами короб с вязниковским товаром, а шапка в левой руке — единственный знак почтения к собравшемуся обществу.
Неточные совпадения
Маленькая комната в гостинице. Постель, стол, чемодан, пустая
бутылка,
сапоги, платяная щетка и прочее.
Самгин медленно поднялся, сел на диван. Он был одет, только сюртук и
сапоги сняты. Хаос и запахи в комнате тотчас восстановили в памяти его пережитую ночь. Было темно. На столе среди
бутылок двуцветным огнем горела свеча, отражение огня нелепо заключено внутри пустой
бутылки белого стекла. Макаров зажигал спички, они, вспыхнув, гасли. Он склонился над огнем свечи, ткнул в него папиросой, погасил огонь и выругался:
Самгин взял
бутылку белого вина, прошел к столику у окна; там, между стеною и шкафом, сидел, точно в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был в синей куртке и в шлеме пожарного солдата и тяжелых
сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым лицом. Усмехаясь, он посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
— Не укушу, Агриппина Филипьевна, матушка, — хриплым голосом заговорил седой, толстый, как бочка, старик, хлопая Агриппину Филипьевну все с той же фамильярностью по плечу. Одет он был в бархатную поддевку и ситцевую рубашку-косоворотку; суконные шаровары были заправлены в
сапоги с голенищами
бутылкой. — Ох, уморился, отцы! — проговорил он, взмахивая короткой толстой рукой с отекшими красными пальцами, смотревшими врозь.
Подошел к двери. Она не отворяется, медную ручку ее нельзя повернуть. Взяв
бутылку с молоком, я со всею силой ударил по ручке.
Бутылка разбилась, молоко облило мне ноги, натекло в
сапоги.