Неточные совпадения
Выйдя на крыльцо господского дома, он показал
пальцем на синеющий вдали лес и сказал: «Вот какой лес продаю! сколько тут дров одних… а?» Повел меня
в сенной сарай, дергал и
мял в руках сено, словно желая убедить меня
в его доброте, и говорил при этом: «Этого сена хватит до нового с излишечком, а сено-то какое — овса не нужно!» Повел на мельницу, которая, словно нарочно, была на этот раз
в полном ходу, действуя всеми тремя поставами, и говорил: «здесь сторона хлебная — никогда мельница не стоит! а ежели еще маслобойку да крупорушку устроите, так у вас такая толпа завсегда будет, что и не продерешься!» Сделал вместе со мной по сугробам небольшое путешествие вдоль по реке и говорил: «А река здесь какая — ве-се-ла-я!» И все с молитвой.
Неточные совпадения
Он неясно
помнил, как очутился
в доме Лютова, где пили кофе, сумасшедше плясали, пели, а потом он ушел спать, но не успел еще раздеться, явилась Дуняша с коньяком и зельтерской, потом он раздевал ее, обжигая
пальцы о раскаленное, тающее тело.
Говоря это, он
мял пальцами подбородок и смотрел
в лицо Самгина с тем напряжением, за которым чувствуется, что человек думает не о том, на что смотрит. Зрачки его потемнели.
Жутко было слышать его тяжелые вздохи и слова, которыми он захлебывался. Правой рукой он
мял щеку, красные
пальцы дергали волосы, лицо его вспухало, опадало, голубенькие зрачки точно растаяли
в молоке белков. Он был жалок, противен, но — гораздо более — страшен.
— Тише, молчите,
помните ваше слово! — сильным шепотом сказала она. — Прощайте теперь! Завтра пойдем с вами гулять, потом
в город, за покупками, потом туда, на Волгу… всюду! Я жить без вас не могу!.. — прибавила она почти грубо и сильно сжав ему плечо
пальцами.
Кучер мой сперва уперся коленом
в плечо коренной, тряхнул раза два дугой, поправил седелку, потом опять пролез под поводом пристяжной и, толкнув ее мимоходом
в морду, подошел к колесу — подошел и, не спуская с него взора, медленно достал из-под полы кафтана тавлинку, медленно вытащил за ремешок крышку, медленно всунул
в тавлинку своих два толстых
пальца (и два-то едва
в ней уместились), помял-помял табак, перекосил заранее нос, понюхал с расстановкой, сопровождая каждый прием продолжительным кряхтением, и, болезненно щурясь и моргая прослезившимися глазами, погрузился
в глубокое раздумье.