Неточные совпадения
— Где стол
был яств — там гроб
стоит,
Где пришеств раздавались клики,
Надгробные там воют лики,
И бледна смерть на всех глядит.
Глядит на всех…
Я соврал действительно; но так как срок, в течение которого мне предстояло «годить», не
был определен, то надо же
было как-нибудь время проводить! Поэтому я не только не сознался, но и продолжал
стоять на своем.
Постояли, полюбовались, вспомнили, как у покойного всю жизнь живот болел, наконец, — махнули рукой и пошли по Лиговке. Долго ничего замечательного не
было, но вдруг мои глаза ухитрились отыскать знакомый дом.
Мы в умилении
стояли против него и ждали, что
будет дальше.
—
Было,
было — нечего старого ворошить! И оправдываться не
стоит.
Когда я пришел в квартал, Иван Тимофеич, в припадке сильной ажитации, ходил взад и вперед по комнате. Очевидно, он сам понимал, что испытание, которое он готовит для моей благонамеренности, переходит за пределы всего, что допускается уставом о пресечении и предупреждении преступлений. Вероятно, в видах смягчения предстоящих мероприятий, на столе
была приготовлена очень приличная закуска и
стояла бутылка «ренского» вина.
— Да нет же,
стой! А мы только что об тебе говорили, то
есть не говорили, а чувствовали: кого, бишь, это недостает? Ан ты… вот он он! Слушай же: ведь и у меня до тебя дело
есть.
Несколько минут Иван Тимофеич
стоял как опаленный. Что касается до меня, то я просто
был близок к отчаянию, ибо, за несообразностью речей Балалайкина, дело, очевидно, должно
было вновь обрушиться на меня. Но именно это отчаяние удесятерило мои силы, сообщило моему языку красноречие почти адвокатское, а мысли — убедительность, которою она едва ли когда-нибудь обладала.
Вот тут, у этой стены,
стояли старые, разбитые клавикорды; вдоль прочих стен расставлены
были стулья и диваны, обитые какой-то подлой, запятнанной материей; по углам помещались столики и etablissements [Стойки.], за которыми лилось пиво; посредине — мы танцевали.
Посредине
стоял дубовый стол, на котором лежали, для увеселения клиентов, избранные сочинения Белло в русском переводе; вдоль трех стен расставлены
были стулья из цельного дуба с высокими резными спинками, а четвертая
была занята громадным библиотечным шкафом, в котором, впрочем, не
было иных книг, кроме"Полного собрания законов Российской империи".
Очевидно, что Балалайкин импонировал этою комнатою, хотел поразить ею воображение клиента и в то же время намекнуть, что всякое оскорбление действием
будет неуклонно преследуемо на точном основании тех самых законов, которые
стоят вот в этом шкафу.
Итак, подлог обнаружился, и я должен
был оставить государственную службу навсегда. Не
будь этого — кто знает, какая перспектива ожидала меня в будущем! Ломоносов
был простой рыбак, а умер статским советником! Но так как судьба не допустила меня до высших должностей, то я решился сделаться тапером. В этом звании я узнал мою Мальхен, я узнал вас, господа, и это одно услаждает горечь моих воспоминаний. Вот в этом самом зале, на том самом месте, где ныне
стоит рояль господина Балалайкина…"
Разумеется, я ничего не имел возразить против такого напутствия, а Очищенный даже перекрестился при этом известии и произнес: дай бог счастливо! Вообще этот добрый и опытный старик
был до крайности нам полезен при наших философических собеседованиях.
Стоя на одной с нами благопотребно-философической высоте, он обладал тем преимуществом, что, благодаря многолетней таперской практике, имел в запасе множество приличествующих случаю фактов, которые поощряли нас к дальнейшей игре ума.
— Очень даже легко-с.
Стоит только с поварами знакомство свесть — и мясо, и дичь, все
будет. Вообще, коли кто с умом живет, тот и в Петербурге может на свои средства обернуться.
Она
стояла передо мной, держа двумя пальчиками кусок балыка и отщипывая от него микроскопические кусочки своими ровными белыми зубами. Очевидно, что поступок Глумова не только не возмущал ее а, скорее, даже нравился; но с какой целью она завела этот разговор?
Были ли слова ее фразой, случайно брошенной, чтоб занять гостя, или же они предвещали перемену в судьбе моего друга?
— Производство разведок поручается опытным статистикам (непременное условие, чтоб не меньше двух раз под судом
был… ха-ха!), которые устраивают их, согласуясь с обстоятельствами. Например, лето нынче
стоит жаркое, и, следовательно, много купальщиков. Сейчас наш статистик — бултых в воду! — и начинает нырять.
Положение
было трагическое. К счастью, я вспомнил, что верстах в тридцати от Корчевы
стоит усадьба Проплеванная, к которой я как будто имею некоторое касательство. Дремлет теперь Проплеванная, забытая, сброшенная, заглохшая, дремлет и не подозревает, что владелец ее в эту минуту сидит в Корчеве, былины собирает, подблюдные песни слушает…
Дело происходило в распорядительной камере. Посредине комнаты
стоял стол, покрытый зеленым сукном; в углу — другой стол поменьше, за которым, над кипой бумаг, сидел секретарь, человек еще молодой, и тоже жалеючи глядел на нас. Из-за стеклянной перегородки виднелась другая, более обширная комната, уставленная покрытыми черной клеенкой столами, за которыми занималось с десяток молодых канцеляристов. Лампы коптели; воздух насыщен
был острыми миазмами дешевого керосина.
— Извольте повторить, что вы сказали! Мы обернулись: в дверях
стояло гороховое пальто. Спектр это
был или не спектр?
Это
был урядник; на голове — кепи, сбоку — шашка; усы — нафабрены. Он
стоял и в задумчивости смотрел на березки, которыми
был обсажен красный двор, словно рассчитывал, сколько тут может выйти сажен дров.
— Зачем так! Коли кто
пьет — тот особливо по вольной цене заплати. Водка-то, коли без акциза — чего она
стоит? — грош
стоит! А тут опять — конкуренция. В ту пору и заводчики и кабатчики — все друг дружку побивать
будут. Ведь она почесть задаром пойдет, водка-то!
выпил стакан,
выпил два — в мошне-то и незаметно, убавилось или нет. А казне между тем легость. Ни надзоров, ни дивидендов, ни судов — ничего не нужно. Бери денежки, загребай!
Ночью Глумову
было сонное видение:
стоит будто бы перед ним Стыд. К счастию, в самый момент его появления Глумов перевернулся на другой бок, так что не успел даже рассмотреть, каков он из себя. Помнит только, что приходил Стыд, — и больше ничего. Сообщив мне об этом утром, он задумался.
Арендатор
стоял на крыльце княжеского дома (он занимал нижний этаж) и толково объяснял мужичку, почему именно ему выгоднее
быть слопанным им, евреем, нежели Астафьичем, который тоже разевал на мужичка пасть.
Правда, старик не требовал увеличения гонорара, но он съедал харча, по малой мере, на двадцать копеек в сутки, да, сверх того, ежедневно
выпивал условленный полштоф, а это тоже денег
стоило.
Каждый год в ней происходит разлитие Нила, и когда вода спадет, то образуется почва, в которую
стоит только зерно бросить, а потом только знай
поспевай собирать.
Что же касается до части общеуголовной, то нам ничего не
стоило доказать, что со стороны Балалайкина не только не существовало самого факта двоеженства, но даже не
было и приготовлений к этому, так как ни покупка для Балалайкина халата, ни приглашение братьев Перекусихиных, ни ужин в кухмистерской Завитаева ни в каком смысле преступлениями названы
быть не могут.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на
постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не
буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»
Осип. Да на что мне она? Не знаю я разве, что такое кровать? У меня
есть ноги; я и
постою. Зачем мне ваша кровать?
Городничий. Ступай на улицу… или нет,
постой! Ступай принеси… Да другие-то где? неужели ты только один? Ведь я приказывал, чтобы и Прохоров
был здесь. Где Прохоров?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или
стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков. Возле вас
стоять уже
есть счастие; впрочем, если вы так уже непременно хотите, я сяду. Как я счастлив, что наконец сижу возле вас.