Неточные совпадения
Зашел он ко мне однажды вечером, а мы сидим и с сыщиком из соседнего
квартала в табельку играем. Глаза у нас до того заплыли жиром, что мы и не замечаем, как сыщик к нам
в карты заглядывает. То есть, пожалуй, и замечаем, но
в рожу его треснуть — лень, а увещевать — напрасный труд: все равно и на будущее время подглядывать будет.
С тех пор он и остался у нас, только спать уходил
в квартал да по утрам играл на бильярде
в ресторане Доминика, говоря, что это необходимо
в видах внутренней политики.
Хвастался, что служит
в квартале только временно, покуда
в сенате решается процесс его по имению; что хотя его и называют сыщиком, но, собственно говоря, должность его дипломатическая, и потому следовало бы называть его «дипломатом такого-то
квартала»; уверял, что
в 1863 году бегал «до лясу», но что, впрочем, всегда был на стороне правого дела, и что даже предки его постоянно держали на сеймах руку России («як же иначе може то быть!»).
До такой степени «превратились», что думали только о том, на каком мы счету состоим
в квартале.
И когда однажды наш друг-сыщик объявил, что не дальше как
в тот же день утром некто Иван Тимофеич (очевидно, влиятельное
в квартале лицо) выразился об нас: я каждый день бога молю, чтоб и все прочие обыватели у меня такие же благонамеренные были! и что весьма легко может случиться, что мы будем приглашены
в квартал на чашку чая, — то мы целый день выступали такою гордою поступью, как будто нам на смотру по целковому на водку дали.
— Вечерком… на чашку чая… прошу…
в квартал! — сказал он, подавая нам по очереди те самые два пальца, которыми только что перед тем инспектировал
в ближайшей помойной яме.
Наконец настал вечер, и мы отправились. Я помню, на мне были белые перчатки, но почему-то мне показалось, что на рауте
в квартале нельзя быть иначе, как
в перчатках мытых и непременно с дырой: я так и сделал. С своей стороны, Глумов хотя тоже решил быть во фраке, но своего фрака не надел, а поехал
в частный ломбард и там, по знакомству, выпросил один из заложенных фраков, самый старенький.
— Теперича, если бы сам господин частный пристав спросил у меня: Иван Тимофеев! какие
в здешнем
квартале имеются обыватели, на которых,
в случае чего, положиться было бы можно? — я бы его высокородию, как перед богом на Страшном суде, ответил: вот они!
После того мы вновь перешли
в гостиную, и раут пошел обычным чередом, как и
в прочих
кварталах. Червонным валетам дали по крымскому яблоку и посулили по куску колбасы, если по окончании раута окажется, что у всех гостей носовые платки целы. Затем, по просьбе дам, брантмейстер сел за фортепьяно и пропел «Коль славен», а
в заключение, предварительно раскачавшись всем корпусом, перешел
в allegro и не своим голосом гаркнул...
Мы веселились, не ограничиваясь одним своим
кварталом, но принимали участие
в веселостях всех частей и
кварталов.
Целых два месяца прошло после первого раута
в квартале, а он, по-видимому, даже забыл и думать, что существуют на свете известные законы приличия.
А на днях у нас
в квартале такой случай был.
— Не скажу, чтобы особенно рад, но надо же и остепениться когда-нибудь. А ежели смотреть на брак с точки зрения самосохранения, то ведь, пожалуй, лучшей партии и желать не надо. Подумай! ведь все родство тут же,
в своем
квартале будет. Молодкин — кузен, Прудентов — дяденька, даже Дергунов, старший городовой, и тот внучатным братом доведется!
Он начал с того, что его начальник получил
в наследство
в Повенецком уезде пустошь, которую предполагает отдать
в приданое за дочерью («гм… вместо одной, пожалуй, две Проплеванных будет!» — мелькнуло у меня
в голове); потом перешел к тому, что сегодня
в квартале с утра полы и образа чистили, а что вчера пани квартальная ездила к портнихе на Слоновую улицу и заказала для дочери «монто».
Когда я пришел
в квартал, Иван Тимофеич,
в припадке сильной ажитации, ходил взад и вперед по комнате. Очевидно, он сам понимал, что испытание, которое он готовит для моей благонамеренности, переходит за пределы всего, что допускается уставом о пресечении и предупреждении преступлений. Вероятно,
в видах смягчения предстоящих мероприятий, на столе была приготовлена очень приличная закуска и стояла бутылка «ренского» вина.
Во-первых, у Мальхен опять оказалось накопленных сто рублей; во-вторых, репутация моя как тапера установилась уже настолько прочно, что из всех домов Фонарного переулка посыпались на меня приглашения. И
в то же время я был почтен от
квартала секретным поручением по части внутренней политики.
То было время всеобщей экзальтации, и начальство
квартала было сильно озабочено потрясением основ, происшедшим по случаю февральской революции. Но где же было удобнее наблюдать за настроением умов, как не
в танцклассах? И кто же мог быть
в этом деле более компетентным судьей, как не тапер?
— То-то вот и есть, что
в то время умеючи радовались: порадуются благородным манером — и перестанут! А ведь мы как радуемся! и день и ночь! и день и ночь! и дома и
в гостях, и
в трактирах, и словесно и печатно! только и слов: слава богу! дожили! Ну, и нагнали своими радостями страху на весь
квартал!
— Ни гордости, ни притязательности во мне нет, а от кляуз да сутяжничества я и подавно убегаю, — продолжал Очищенный, очевидно, поощренный лаской Глумова. — Ежели оскорбление мне нанесут — от вознаграждения не откажусь, а
в суд не пойду. Оттого все меня и любят. И у Дарьи Семеновны любили, и у Марцинкевича любили. Даже теперь: приду
в квартал — сейчас дежурный помощник табаком потчует!
— Гм… на случай воров! Ну,
в таком разе мы вот что сделаем: чтобы у всякой квартиры два ключа было, один у жильца, а другой —
в квартале!
Пять лет,
в ожидании места паспортиста, я прослужил писцом; после того,
в течение восьми лет состоял паспортистом, а, наконец, двенадцать лет тому назад определен
в квартал письмоводителем.
— А теперь они нам
в письменных делах по
кварталу помогают, — подтвердил Прудентов.
— На днях это начали мы, по требованию,
в квартале"Устав о благопристойном во всех отношениях поведении"сочинять, — сказал он, — бились, бились — ни взад, ни вперед! И вдруг… они! Сейчас же сообразили, вникли, промежду себя поговорили — откуда что взялось! Статья за статьей! Статья за статьей!
— И представьте, вашество, какую они,
в видах благопристойности, штуку придумали! — продолжал рекомендовать нас Иван Тимофеич, — чтобы при каждой квартире беспременно иметь два ключа, и один из них хранить
в квартале!
И все это только для того, чтоб
в квартале об вас сказали:"Какой же это опасный человек! это самый обыкновенный шалопай!"Ну, сообразно ли это с чем-нибудь?
Эту"ренду",
в количестве трехсот рублей, я получал до такой степени аккуратно, что даже дворник, носивший
в квартал повестку для засвидетельствования, радостно говорил: ренду с вотчины получили!
Вознамерившись подкузьмить Ивана Тимофеича, с тем чтобы потом самому сесть на его место, он тайно послал
в московский Охотный ряд корреспонденцию,
в которой доказывал, что ядовитые свойства проектированного
в квартале «Устава» происходят-де оттого, что во время его составления господин начальник
квартала находился-де под влиянием вожаков революционной партии, свившей-де гнездо на Литейной.
А он, Прудентов, не раз-де указывал господину начальнику на таковые и даже предлагал-де ввести
в «Устав» особливый параграф такого-де содержания: «Всякий, желающий иметь разговор или собеседование у себя на дому или
в ином месте, обязывается накануне дать о сем знать
в квартал, с приложением программы вопросов и ответов, и, по получении на сие разрешения, вызвав необходимое для разговора лицо, привести намерение свое
в исполнение».
— Главное, то обидно, — жаловался Глумов, — что все это негодяй Прудентов налгал. Предложи он
в ту пору параграф о разговорах — да я бы обеими руками подписался под ним! Помилуйте! производить разговоры по программе, утвержденной
кварталом, да, пожалуй, еще при депутате от
квартала — ведь это уж такая"благопристойность", допустивши которую и"Уставов"писать нет надобности. Параграф первый и единственный — только и всего.
— Неужто надо идти еще дальше, чтобы установить
в квартале свою репутацию? — настаивал я, — вспомни, что вчера говорил Очищенный! Эти анекдоты, эта мораль…. ведь стены квартиры нашей, я думаю, провоняли от этих разговоров! Глумов! Да отзовись же! Не молчи!
— Нельзя. По крайней мере, я не уйду, да и тебя не пущу. Помилуй, ведь это все равно, что десять лет школьные тетрадки зубрить, да вдруг перед самым выпускным экзаменом бежать! Нельзя это. Я хочу по всем предметам пять с крестом получить: и двоеженство устрою, и подлог совершу, и жида окрещу. И тогда уверенными стопами пойду
в квартал и скажу: господа будочники! Надеюсь, что теперь даже прозорливейший из вас никаких политических неблагонадежностей за мной не увидит!