Неточные совпадения
— Меньшой — в монахи ладит. Не всякому монахом быть лестно, однако ежели кто может вместить, так и там не без пользы. Коли через академию пройдет, так либо в профессора, а не то так в ректоры в семинарию
попадет. А бывает,
что и в архиереи, яко велбуд сквозь игольное ушко, проскочит.
Я знаю,
что страдания и неудачи, описанные в сейчас приведенном примере, настолько малозначительны,
что не могут считаться особенно убедительными. Но ведь дело не в силе страданий, а в том,
что они
падают на голову неожиданно,
что творцом их является слепой случай, не признающий никакой надобности вникать в природу воспитываемого и не встречающий со стороны последнего ни малейшего противодействия.
Они уходят до обеда в сад, но в праздничных костюмчиках им и порезвиться нельзя, потому
что, того гляди,
упадешь и измараешь «хорошее» платье.
Вечером матушка сидит, запершись в своей комнате. С села доносится до нее густой гул, и она боится выйти, зная,
что не в силах будет поручиться за себя. Отпущенные на праздник девушки постепенно возвращаются домой… веселые. Но их сейчас же убирают по чуланам и укладывают
спать. Матушка чутьем угадывает эту процедуру, и ой-ой как колотится у нее в груди всевластное помещичье сердце!
Действительно, нас ожидало нечто не совсем обыкновенное. Двор был пустынен; решетчатые ворота заперты; за тыном не слышалось ни звука. Солнце
палило так,
что даже собака, привязанная у амбара, не залаяла, услышав нас, а только лениво повернула морду в нашу сторону.
Фомушка
упал словно снег на голову. Это была вполне таинственная личность, об которой никто до тех пор не слыхал. Говорили шепотом,
что он тот самый сын, которого барыня прижила еще в девушках, но другие утверждали,
что это барынин любовник. Однако ж, судя по тому,
что она не выказывала ни малейшей ревности ввиду его подвигов в девичьей, скорее можно было назвать справедливым первое предположение.
Любил щеголять и мучился тем,
что неоднократно пытался
попасть в общую помещичью семью, но каждый раз, даже у мелкопоместных, встречал суровый отпор.
Наконец пришла и желанная смерть. Для обеих сторон она была вожделенным разрешением. Савельцев с месяц лежал на печи, томимый неизвестным недугом и не получая врачебной помощи, так как Анфиса Порфирьевна наотрез отказала позвать лекаря. Умер он тихо, испустив глубокий вздох, как будто радуясь,
что жизненные узы внезапно
упали с его плеч. С своей стороны, и тетенька не печалилась: смерть мужа освобождала от обязанности платить ежегодную дань чиновникам.
Работала она в спальне, которая была устроена совершенно так же, как и в Малиновце. Около осьми часов утра в спальню подавался чай, и матушка принимала вотчинных начальников: бурмистра и земского, человека грамотного, служившего в конторе писарем. Последнюю должность обыкновенно занимал один из причетников, нанимавшийся на общественный счет. Впрочем, и бурмистру жалованье уплачивалось от общества, так
что на матушку никаких расходов по управлению не
падало.
Я уже сказал выше,
что наше семейство почти совсем не виделось с Ахлопиными. Но однажды, когда я приехал в Малиновец на каникулы из Москвы, где я только
что начал ученье, матушка вспомнила,
что 28-го июня предстоят именины Раисы Порфирьевны. Самой ехать в Р. ей было недосужно, поэтому она решилась послать кого-нибудь из детей. К счастью, выбор
пал на меня.
А я ни во
что не проник, живу словно в муромском лесу и чувствую, как постепенно, одно за другим,
падают звенья, которые связывали меня с жизнью.
— Ну,
что Федоска?
спит? — спрашивала она возвратившуюся девушку.
— Ты
что не
спишь? — спрашивала меня матушка, просыпаясь. — Агашка! ты хоть бы на колени лукошко-то взяла… ишь его раскачивает!
На этом разговор кончился. Матушка легла
спать в горнице, а меня услала в коляску, где я крепко проспал до утра, несмотря на острый запах конского помета и на то,
что в самую полночь, гремя бубенцами, во двор с грохотом въехал целый извозчичий обоз.
— Говорила,
что опоздаем! — пеняла матушка кучеру, но тут же прибавила: — Ну, да к вечерне не беда если и не
попадем. Поди, и монахи-то на валу гуляют, только разве кто по усердию… Напьемся на постоялом чайку, почистимся — к шести часам как раз к всенощной поспеем!
Клопами и другими насекомыми ночлеги изобиловали даже более, нежели летом, и от них уже нельзя было избавиться, потому
что в экипаже
спать зимой было неудобно. К счастью, зимний путь был короче, и мы имели всего три остановки.
Матушка частенько подходила к дверям заповедных комнат, прислушивалась, но войти не осмеливалась. В доме мгновенно все стихло, даже в отдаленных комнатах ходили на цыпочках и говорили шепотом. Наконец часов около девяти вышла от дедушки Настасья и сообщила,
что старик напился чаю и лег
спать.
Она уж поздоровалась с «кралей», расспросила ее, покойно ли
спать было, не кусали ли клопики, и, получив в ответ,
что словно в рай
попала, приказала подать ей чаю, сама налила сливочек с румяными пенками и отправилась потчевать отца.
— Мала птичка, да ноготок востер. У меня до француза в Москве целая усадьба на Полянке была, и дом каменный, и сад, и заведения всякие, ягоды, фрукты, все свое. Только птичьего молока не было. А воротился из Юрьева, смотрю — одни закопченные стены стоят. Так, ни за нюх табаку
спалили. Вот он, пакостник,
что наделал!
Спали везде — и на диванах, и вповалку на полу, потому
что кроватей при доме сдавалось мало, а какие были, те назначались для старших.
За обедом повторялись те же сцены и велся тот же разговор,
что и в Малиновце, а отобедавши, все ложились
спать, в том числе и сестра, которая была убеждена,
что послеобеденный сон на весь вечер дает ей хороший цвет лица.
Отец встает из-за стола и старческими шагами направляется в свою комнату. Комната эта неудобна; она находится возле лакейской и довольно холодна, так
что старик постоянно зябнет. Он медленно раздевается и, удостоверившись,
что выданные ему на заутреню два медных пятака лежат в целости около настольного зеркала, ложится
спать.
— Того гляди, под суд
попадет… Ты
что скажешь? — обращается матушка к сестрице.
Но, кроме того, злоязычников воздерживало и то,
что он мог постоять за себя и без церемонии объявлял,
что в двадцати шагах
попадает из пистолета в туза.
Сестрица умеет и в обморок
падать, и истерику представлять. Матушка знает,
что она не взаправду
падает, а только «умеет», и все-таки до страху боится истерических упражнений. Поэтому рука ее застывает на воздухе.
За недостатком ларей, большинство
спало вповалку на полу, так
что нельзя было пройти через комнату, не наступив на кого-нибудь.
—
Спать пора! — зевая, решают девушки, забывая,
что при матушке они никогда раньше одиннадцати часов не оставляли пряжи.
Натурально, эти разговоры и сцены в высшей степени удручали Павла. Хотя до сих пор он не мог пожаловаться,
что господа его притесняют, но опасение,
что его тихое житие может быть во всякую минуту нарушено, было невыносимо. Он
упал духом и притих больше прежнего.
Конон знал твердо,
что он природный малиновецкий дворовый. Кроме того, он помнил,
что первоначально его обучали портному мастерству, но так как портной из него вышел плохой, то сделали лакеем и приставили к буфету. А завтра, или вообще когда вздумается, его приставят стадо
пасти — он и пастухом будет. В этом заключалось все его миросозерцание, то сокровенное миросозерцание, которое не формулируется, а само собой залегает в тайниках человеческой души, не освещаемой лучом сознания.
Вообще вся его жизнь представляла собой как бы непрерывное и притом бессвязное сновидение. Даже когда он настоящим манером
спал, то видел сны, соответствующие его должности. Либо печку топит, либо за стулом у старого барина во время обеда стоит с тарелкой под мышкой, либо комнату метет. По временам случалось,
что вдруг среди ночи он вскочит, схватит спросонок кочергу и начнет в холодной печке мешать.
Но уже когда она в первый раз сделалась матерью, веселость с нее как рукой сняло, а теперь, когда ее во второй раз грех попутал, она с первой же минуты, как убедилась,
что беды не миновать, совсем
упала духом.
Попытка примирения
упала сама собой; не о
чем было дальше речь вести. Вывод представлялся во всей жестокой своей наготе: ни той, ни другой стороне не предстояло иного выхода, кроме того, который отравлял оба существования. Над обоими тяготела загадка, которая для Матренки называлась «виною», а для Егорушки являлась одною из тех неистовых случайностей, которыми до краев переполнено было крепостное право.
— Так
что ж,
что в рабском — прямее в рай
попадешь. И Христос в рабском виде на землю сходил и за рабов пострадал.
Только в немногих домах, где получались «Московские ведомости», выступали на арену, при гостях, кое-какие скудные новости, вроде того,
что такая-то принцесса родила сына или дочь, а такой-то принц, будучи на охоте,
упал с лошади и повредил себе ногу.
Словом сказать, уж на
что была туга на деньги матушка, но и она не могла устоять против льстивых речей Струнникова, и хоть изредка, но ссужала-таки его небольшими суммами. Разумеется, всякий раз после подобной выдачи следовало раскаяние и клятвы никогда вперед не
попадать впросак; но это не помогало делу, и то,
что уж однажды
попадало в карман добрейшего Федора Васильича, исчезало там, как в бездонной пропасти.
Все съехавшиеся были к полудню налицо в зале собрания, так
что яблоку было
упасть негде.
Святая неделя проходит тихо. Наступило полное бездорожье, так
что в светлое воскресенье семья вынуждена выехать из дома засветло и только с помощью всей барщины успевает
попасть в приходскую церковь к заутрене. А с бездорожьем и гости притихли; соседи заперлись по домам и отдыхают; даже женихи приехали из города, рискуя на каждом шагу окунуться в зажоре.
— И я знаю,
что белиберда, да к белиберде-то к этой готовиться надобно.
Упадет она как снег на голову; очнуться придется, туда-сюда — ан поздно!
Но дети уже не
спят. Ожидание предстоящего выезда спозаранку волнует их, хотя выезд назначен после раннего обеда, часов около трех, и до обеда предстоит еще провести несколько скучных часов за книжкой в классе. Но им уже кажется,
что на конюшне запрягают лошадей, чудится звон бубенчиков и даже голос кучера Алемпия.
А в зале, где разместили на ночь подростков, они повскакали с разостланных на полу пуховиков и в одних рубашках, с криком и хохотом, перебегают из конца в конец по неровной поверхности, образуемой подушками и перинами, на каждом шагу спотыкаясь и
падая. При этом происходит словесная перестрелка, настолько нецеломудренная,
что девушки, стоящие у рукомойников, беспрестанно покрикивают...
— Нет, это
что! — прерывает Петя Корочкин, — вот у нас кучер так молодец! Прошлого года зимой
попал со всей тройкой и с санями в прорубь, видит — беда неминучая, взял да и разогнал подо льдом лошадей… И вдруг выскочил из другой проруби!