Неточные совпадения
— Да, дома. Надену
халат и сижу. Трубку покурю, на гитаре поиграю. А скучно сделается,
в трактир пойду. Встречу приятелей, поговорим, закусим, машину послушаем… И не увидим, как вечер
пройдет.
Матушка морщится; не нравятся ей признания жениха.
В халате ходит, на гитаре играет, по трактирам шляется… И так-таки прямо все и выкладывает, как будто иначе и быть не должно. К счастью, входит с подносом Конон и начинает разносить чай. При этом ложки и вообще все чайное серебро (сливочник, сахарница и проч.) подаются украшенные вензелем сестрицы: это, дескать, приданое! Ах, жалко, что самовар серебряный не догадались подать — это бы еще больше
в нос бросилось!
Летнее утро; девятый час
в начале. Федор Васильич
в синем шелковом
халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат
проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются;
в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по анфиладе комнат. Он заложил руки назад;
халат распахнулся и раскрыл нижнее белье.
Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава Отцу», потом вспомнит, как протодьякон
в Успенском соборе,
в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет
в зеркало, увидит: вылитый мопс!
Проходя по зале, посмотрит на часы и обругает стрелку.
Одни из них занимаются тем, что
ходят в халате по комнате и от нечего делать посвистывают; другие проникаются желчью и делаются губернскими Мефистофелями; третьи барышничают лошадьми или передергивают в карты; четвертые выпивают огромное количество водки; пятые переваривают на досуге свое прошедшее и с горя протестуют против настоящего…
Неточные совпадения
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный
халат и стал
ходить по городу
в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели
в оба, и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б,
в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
Но муж любил ее сердечно, //
В ее затеи не входил, // Во всем ей веровал беспечно, // А сам
в халате ел и пил; // Покойно жизнь его катилась; // Под вечер иногда сходилась // Соседей добрая семья, // Нецеремонные друзья, // И потужить, и позлословить, // И посмеяться кой о чем. //
Проходит время; между тем // Прикажут Ольге чай готовить, // Там ужин, там и спать пора, // И гости едут со двора.
А может быть и то: поэта // Обыкновенный ждал удел. //
Прошли бы юношества лета: //
В нем пыл души бы охладел. // Во многом он бы изменился, // Расстался б с музами, женился, //
В деревне, счастлив и рогат, // Носил бы стеганый
халат; // Узнал бы жизнь на самом деле, // Подагру б
в сорок лет имел, // Пил, ел, скучал, толстел, хирел. // И наконец
в своей постеле // Скончался б посреди детей, // Плаксивых баб и лекарей.
Он же,
в пестром ваточном
халате, подпоясанном поясом из той же материи,
в красной вязаной ермолке с кисточкой и
в мягких козловых сапогах, продолжал
ходить около стен, прицеливаться и хлопать.
Как только она вошла, глаза всех мужчин, бывших
в зале, обратились на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими глазами лица и выступавшей под
халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она
проходила, не спуская глаз, смотрел на нее, пока она
проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась, как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся глазами
в окно прямо перед собой.