Неточные совпадения
Аннушка
умерла в глубокой старости, в том самом монастыре, в котором, по смерти сестры, поселилась тетенька Марья Порфирьевна. Ни на какую болезнь она
не жаловалась, но, недели за две до смерти, почувствовала, что ей неможется, легла в кухне на печь и
не вставала.
И сны ей снятся такие, что
не разберешь. То приснится, что Федот уж
умер, то будто он пришел в девичью и говорит: «А ведь я, сударыня,
встал!»
—
Не знаю,
не умирала, — отделывалась Паша шуткой, — да что вы, барышня, все про смерть да про смерть! Вот ужо весна придет,
встанем мы с вами, пойдем в лес по ягоды… Еще так отдохнем, что лучше прежнего заживем!
Неточные совпадения
Красавина.
Не умрешь! А и
умрешь, так и опять
встанешь. (Берет рюмку.) Ну, честь имею поздравить! (Пьет.)
— Да,
не погневайтесь! — перебил Кирилов. — Если хотите в искусстве чего-нибудь прочнее сладеньких улыбок да пухлых плеч или почище задних дворов и пьяного мужичья, так бросьте красавиц и пирушки, а будьте трезвы, работайте до тумана, до обморока в голове; надо падать и
вставать,
умирать с отчаяния и опять понемногу оживать, вскакивать ночью…
— Ты знаешь, нет ничего тайного, что
не вышло бы наружу! — заговорила Татьяна Марковна, оправившись. — Сорок пять лет два человека только знали: он да Василиса, и я думала, что мы
умрем все с тайной. А вот — она вышла наружу! Боже мой! — говорила как будто в помешательстве Татьяна Марковна,
вставая, складывая руки и протягивая их к образу Спасителя, — если б я знала, что этот гром ударит когда-нибудь в другую… в мое дитя, — я бы тогда же на площади, перед собором, в толпе народа, исповедала свой грех!
«Да, артист
не должен пускать корней и привязываться безвозвратно, — мечтал он в забытьи, как в бреду. — Пусть он любит, страдает, платит все человеческие дани… но пусть никогда
не упадет под бременем их, но расторгнет эти узы,
встанет бодр, бесстрастен, силен и творит: и пустыню, и каменья, и наполнит их жизнью и покажет людям — как они живут, любят, страдают, блаженствуют и
умирают… Зачем художник послан в мир!..»
— Ну, Котик, сегодня ты играла как никогда, — сказал Иван Петрович со слезами на глазах, когда его дочь кончила и
встала. —
Умри, Денис, лучше
не напишешь.