Неточные совпадения
— Намеднись мы
с Веркой считали, что онадоходов
с имений получает. Считали-считали, до пятидесяти тысяч насчитали… ей-богу!
— А вот Катькина изба, — отзывается Любочка, — я вчера ее из-за садовой решетки видела,
с сенокоса идет: черная, худая. «Что, Катька, спрашиваю: сладко за мужиком жить?» — «Ничего, говорит, буду-таки за вашу маменьку
Бога молить. По смерть ласки ее не забуду!»
— Вот теперь вы правильно рассуждаете, — одобряет детей Марья Андреевна, — я и маменьке про ваши добрые чувства расскажу. Ваша маменька — мученица. Папенька у вас старый, ничего не делает, а она
с утра до вечера об вас думает, чтоб вам лучше было, чтоб будущее ваше было обеспечено. И, может быть, скоро
Бог увенчает ее старания новым успехом. Я слышала, что продается Никитское, и маменька уже начала по этому поводу переговоры.
— Признаться сказать, я и забыла про Наташку, — сказала она. — Не следовало бы девчонку баловать, ну да уж, для дорогих гостей, так и быть — пускай за племянничка
Бога молит. Ах, трудно мне
с ними, сестрица, справляться! Народ все сорванец — долго ли до греха!
— Выдам ее за хорошего человека замуж и умру, — говорила она себе, но втайне прибавляла, — а может быть,
Бог пошлет, и поживу еще
с ними.
— Не знаю, где и спать-то его положить, — молвила она наконец, — и не придумаю! Ежели внизу, где прежде шорник Степан жил, так там
с самой осени не топлено. Ну, ин ведите его к Василисе в застольную. Не велика фря, ночь и на лавке проспит. Полушубок у него есть, чтоб накрыться, а войлок и подушчонку, из стареньких, отсюда дайте. Да уж не курит ли он, спаси
бог! чтоб и не думал!
—
С кем, сударыня, у нас шушукаться!.. Нет, слава
Богу, кажется, ничего!
— То-то «представьте»! Там не посмотрят на то, что ты барин, — так-то отшпарят, что люба
с два! Племянничек нашелся!.. Милости просим! Ты бы чем бунтовать, лучше бы в церковь ходил да
Богу молился.
— Слава
Богу — лучше всего, учитесь. А отучитесь, на службу поступите, жалованье будете получать. Не все у отца
с матерью на шее висеть. Ну-тко, а в которой губернии Переславль?
— Слава Богу-с! Обиды от начальства не вижу, а для подчиненного только это и дорого.
— Ах, не говорите! девушки ведь очень хитры. Может быть, они уж давно друг друга заметили; в театре, в собрании встречались, танцевали, разговаривали друг
с другом, а вам и невдомек. Мы, матери, на этот счет просты. Заглядываем
бог знает в какую даль, а что у нас под носом делается, не видим. Оттого иногда…
С вечера уложились и подкормили лошадей, а наутро
Бог послал снежку, и возок благополучно вынырнул из ворот по направлению к заставе.
— Так и следует, — отвечала она, — над телом рабским и царь и господин властны, и всякое телесное истязание раб должен принять от них
с благодарностью; а над душою властен только
Бог.
— Грех, Сатирушка, так говорить: ну, да уж ради долготерпения твоего,
Бог тебя простит. Что же ты
с собою делать будешь?
Год проходит благополучно. На другой год наступает срок платить оброк — о Сережке ни слуху ни духу. Толкнулся Стрелков к последнему хозяину, у которого он жил, но там сказали, что Сережка несколько недель тому назад ушел к Троице
Богу молиться и
с тех пор не возвращался. Искал, искал его Стрелков по Москве, на извозчиков разорился, но так и не нашел.
— Ну, Федотушка, покуда прощай! никто как
Бог! — говорила матушка, подходя к Федоту, — а я за тебя в воскресенье твоему ангелу свечку поставлю! Еще так-то
с тобой поживем, что любо!
Сверх того, барышни были большие любительницы стихов, и не было дома (
с барышнями), в котором не существовало бы объемистого рукописного сборника или альбома, наполненных произведениями отечественной поэзии, начиная от оды «
Бог» и кончая нелепым стихотворением: «На последнем я листочке».
— Будет! завтра же колоть! а то, оборони
Бог, еще подохнет! — слетел
с его языка жестокий приговор.
«
Бог да благословит вас на новую жизнь! — сказал мне мой благодетель, — неопытны вы, да
с вашими способностями скоро привыкнете!»
С тех пор я и скитаюсь.
— Нехорошо, Варя, лениться. Учитесь, дети, учитесь! Не
бог знает, какие достатки у отца
с матерью! Не ровен час — понадобится.
— Ну, и слава
Богу, что ошиблась. И
с маслом будем, и
с пряжей. В полях-то как?
С наступлением октября начинаются первые серьезные морозы. Земля закоченела, трава по утрам покрывается инеем, вода в канавках затягивается тонким слоем льда; грязь на дорогах до того сковало, что езда в телегах и экипажах сделалась невозможною. Но зато черностоп образовался отличный: гуляй мужичок да погуливай. Кабы на промерзлую землю да снежку
Бог послал — лучше бы не надо.
У других и
с богатым приданым
Бог дочкам судьбы не посылает, а Пустотеловы всего-навсе две зимы своих невест вывозили, и уж успели их
с рук сбыть.
Но ни Арсению Потапычу, ни Филаниде Протасьевне скучать по дочерям некогда. Слава
Богу, родительский долг выполнили, пристроили — чего ж больше! А сверх того, и страда началась, в яровое поле уже выехали
с боронами мужички. Как образцовый хозяин, Пустотелов еще
с осени вспахал поле, и теперь приходится только боронить. Вскоре после Николина дня поле засеют овсом и опять вспашут и заборонят.
— Ничего-с.
Бог даст, и опять привыкнете.
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет
с срамной матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у покойного отца. У
Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном аду!
Неточные совпадения
Осип. Да так.
Бог с ними со всеми! Погуляли здесь два денька — ну и довольно. Что
с ними долго связываться? Плюньте на них! не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе
с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама!
Бог знает что такое!
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить его
с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял
с иного, то, право, без всякой ненависти.