Неточные совпадения
— Это ты подлянке индюшек-то послать
собралась? — негодовала матушка на ключницу, видя приготовленных к отправке в сенях пару или две замороженных индеек, —
будет с нее, и старыми курами прорву себе заткнет.
Бьет восемь, на дворе начинает чувствоваться зной. Дети
собрались в столовой, разместились на определенных местах и
пьют чай. Перед каждым стоит чашка жидкого чая, предварительно подслащенного и подбеленного снятым молоком, и тоненький ломоть белого хлеба. Разумеется, у любимчиков и чай послаще, и молоко погуще. За столом председательствует гувернантка, Марья Андреевна, и уже спозаранку выискивает, кого бы ей наказать.
— Хорошо, я с тобой справлюсь! — наконец изрекает барыня. — Иди с моих глаз долой! А с тобой, — обращается она к Марфе, — расправа короткая! Сейчас же
сбирайся на скотную, индеек пасти! Там тебе вольготнее
будет с именинниками винцо распивать…
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре стороны тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо в городе тебе покажут… Скажите на милость! целое утро словно в котле кипела, только что отдохнуть
собралась — не тут-то
было! солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
По временам, прослышав, что в таком-то городе или селе (хотя бы даже за сто и более верст) должен
быть крестный ход или принесут икону, они
собирались и сами на богомолье.
Оброки
собирались по мелочам, так что надо
было наблюдать да и наблюдать, записывать да и записывать.
И вот однажды — это
было летом — матушка
собралась в Заболотье и меня взяла с собой. Это
был наш первый (впрочем, и последний) визит к Савельцевым. Я помню, любопытство так сильно волновало меня, что мне буквально не сиделось на месте. Воображение работало, рисуя заранее уже созданный образ фурии, грозно выступающей нам навстречу. Матушка тоже беспрестанно колебалась и переговаривалась с горничной Агашей.
Обыкновенно доклад вотчинных властей
был непродолжителен и преимущественно состоял в приеме оброчной суммы, которая в Заболотье
собиралась круглый год и по мелочам. Матушка щелкала счетами, справлялась в окладной книге и отмечала поступление. Затем подбирала синие ассигнации к синим, красные к красным и, отослав земского, запирала сумму в денежный ящик, который переезжал вместе с нею из именья в именье.
— Все же надо себя к одному какому-нибудь месту определить. Положим, теперь ты у нас приютился, да ведь не станешь же ты здесь век вековать. Вот мы по зимам в Москве
собираемся жить. Дом топить не
будем, ставни заколотим — с кем ты тут останешься?
Это
было в начале августа, и матушка сама
собралась вместе со мною.
— Никак, Анна Павловна! Милости просим, сударыня! Ты-то здорова ли, а мое какое здоровье! знобит всего, на печке лежу. Похожу-похожу по двору, на улицу загляну и опять на печь лягу. А я тебя словно чуял, и дело до тебя
есть. В Москву, что ли,
собрались?
И вот, в половине июня (мы, дети, уж
собрались в это время в деревню из заведений на каникулы), часу в седьмом вечера, на дороге, ведущей в Москву, показалась из-за леса знакомая четвероместная коляска, а через несколько минут она
была уже у крыльца.
— Хорошо еще, что у нас малых детей нет, а то бы спасенья от них не
было! — говорила матушка. — Намеднись я у Забровских
была, там их штук шесть мал мала меньше
собралось — мученье! так между ног и шныряют! кто в трубу трубит, кто в дуду дудит, кто на пищалке пищит!
Сестрица послушалась и
была за это вполне вознаграждена. Муж ее одной рукой загребал столько, сколько другому и двумя не загрести, и вдобавок никогда не скрывал от жены, сколько у него за день
собралось денег. Напротив того, придет и покажет: «Вот, душенька, мне сегодня Бог послал!» А она за это рожала ему детей и
была первой дамой в городе.
И точно: Аннушка не заставила себя ждать и уже совсем
было собралась сказать приличное случаю слово, но едва вымолвила: «Милостив батюшка-царь! и об нас, многострадальных рабах, вспомнил…» — как матушка уже налетела на нее.
— Так вот что. Через три месяца мы в Москву на всю зиму поедем, я и тебя с собой взять
собралась. Если ты женишься, придется тебя здесь оставить, а самой в Москве без тебя как без рук маяться. Посуди, по-божески ли так
будет?
На этом и кончились матримониальные поползновения Конона. Но семья наша не успела еще
собраться в Москву, как в девичьей случилось происшествие, которое всех заставило смотреть на «олуха» совсем другими глазами. Катюшка оказалась с прибылью, и когда об этом произведено
было исследование, то выяснилось, что соучастником в Катюшкином прегрешении
был… Конон!
В господском доме, за обедом, за чаем, когда бы ни
собрались господа, только и
было речи что о Федоте. На смерть его смотрели как на бедствие.
— Я сегодня земляники фунтов пять наварила да бутыль наливки налила. Грибы показались, завтра пирог закажу. Клубника в саду
поспевает, с утра собирать
будем. Столько дела, столько дела разом
собралось, что не знаешь, куда и
поспевать.
Вдова начала громко жаловаться на судьбу. Все у них при покойном муже
было: и чай, и ром, и вино, и закуски… А лошади какие
были, особливо тройка одна! Эту тройку покойный муж целых два года подбирал и наконец в именины подарил ей… Она сама, бывало, и правит ею.
Соберутся соседи, заложат тележку, сядет человека четыре кавалеров, кто прямо, кто сбоку, и поедут кататься. Шибко-шибко. Кавалеры, бывало, трусят, кричат: «Тише, Калерия Степановна, тише!» — а она нарочно все шибче да шибче…
Собирались раза два-три в зиму и в Малиновце, и я должен сказать правду, что в этих случаях матушка изменяла своим экономическим соображениям и устраивала праздники на славу. Да и нельзя
было иначе. Дом
был громадный, помещения для всех вдоволь, запасов — тоже. Притом же сами всюду ездили и веселились — стыдно
было бы и соседям не отплатить тем же.
Неточные совпадения
Довольно! Окончен с прошедшим расчет, // Окончен расчет с господином! //
Сбирается с силами русский народ // И учится
быть гражданином.
На несколько дней город действительно попритих, но так как хлеба все не
было («нет этой нужды горше!» — говорит летописец), то волею-неволею опять пришлось глуповцам
собраться около колокольни.
— У нас, ваше высокородие, при предместнике вашем, кокотки завелись, так у них в народном театре как
есть настоящий ток устроен-с. Каждый вечер собираются-с, свищут-с, ногами перебирают-с…
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не
было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и
собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут
был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
— Я
буду, — отвечала Варенька. — Они
собираются уезжать, так я обещалась помочь укладываться.