Вдова начала громко жаловаться на судьбу. Все у них при покойном муже было: и чай, и ром, и вино, и закуски… А лошади какие были, особливо тройка одна! Эту тройку покойный муж целых два года подбирал и наконец в именины подарил ей… Она сама, бывало, и правит ею. Соберутся соседи, заложат тележку,
сядет человека четыре кавалеров, кто прямо, кто сбоку, и поедут кататься. Шибко-шибко. Кавалеры, бывало, трусят, кричат: «Тише, Калерия Степановна, тише!» — а она нарочно все шибче да шибче…
Неточные совпадения
От
села шла целая толпа народа, впереди которой вели связанного
человека.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых
людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она
садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ. Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в дом, а останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
В будни и небазарные дни
село словно замирало;
люди скрывались по домам, — только изредка проходил кто-нибудь мимо палисадника в контору по делу, да на противоположном крае площади, в какой-нибудь из редких открытых лавок, можно было видеть сидельцев, играющих в шашки.
Входит становой, пожилой
человек, довольно жалкого вида. На нем вицмундир, который он, по-видимому, надел, въезжая в околицу
села. Ведет он себя перед предводителем смиренно, даже робко.
— Ведь нам теперича в усадьбы свои носа показать нельзя, — беспокоился четвертый, — ну, как я туда явлюсь? ни пан, ни хлоп, ни в городе Иван, ни в
селе Селифан. Покуда вверху трут да мнут, а нас «вольные»-то
люди в лоск положат! Еще когда-то дело сделается, а они сразу ведь ошалеют!
Накануне введеньева дня наш околоток почти поголовно (очень часто больше пятидесяти
человек) был в сборе у всенощной в церкви
села Лыкова, где назавтра предстоял престольный праздник и церковным старостой состоял владелец
села, полковник суворовских времен, Фома Алексеич Гуслицын.
Черт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! — думал он про себя, — теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей! Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего
села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
…За железный столик у двери ресторана
сел человек в светлом костюме, сухой и бритый, точно американец, — сел и лениво поет:
Обернулся Опанас в одну сторону, в другую… видит — никого в церкви нет. Влез он на лесенку и протянул руку. И ледве он доторкнулся рукой до намиста, — загремел гром, заблискала блискавица и вся церковь, как стояла, так и провалилась скризь землю… Сбежались из
села люди, смотрят, а на месте церкви стоит великое озеро, а в озере колокол звонит…
А поезжай-ко ты нынче ночью туда, на Поросячий брод, да вызови из третьего двора в
селе человека, Петра Иванова — вот той раб тебе все яже ко спасению твоему учредит.
Неточные совпадения
— Ну, ты не поверишь, я так от этого отвык, что это-то мне и совестно. Как это? Пришел чужой
человек,
сел, посидел безо всякого дела, им помешал, себя расстроил и ушел.
— Никогда не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он показал на боковой карман, — и теперь я богатый
человек; а нынче поеду в клуб и, может быть, выйду нищим. Ведь кто со мной
садится — тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
На каждом шагу он испытывал то, что испытывал бы
человек, любовавшийся плавным, счастливым ходом лодочки по озеру, после того как он бы сам
сел в эту лодочку.
Но если б этот
человек с куклой пришел и
сел пред влюбленным и принялся бы ласкать свою куклу, как влюбленный ласкает ту, которую он любит, то влюбленному было бы неприятно.
Зачем, когда в душе у нее была буря, и она чувствовала, что стоит на повороте жизни, который может иметь ужасные последствия, зачем ей в эту минуту надо было притворяться пред чужим
человеком, который рано или поздно узнает же всё, — она не знала; но, тотчас же смирив в себе внутреннюю бурю, она
села и стала говорить с гостем.