Неточные совпадения
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем
ограничивались тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети не помногу брали. В то время она накладывает на тарелку
целую гору всякой всячины и исчезает с нею из комнаты.
С этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась матушке. Произошел
целый погром. Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали в Уголок, и даже грозилась отправить туда же самих тетенек-сестриц. Но благодаря вмешательству отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но
ограничился тем, что поставил ее в столовой во время обеда на колени. Сверх того,
целый месяц ее «за наказание» не пускали в девичью и носили пищу наверх.
Неточные совпадения
Начались подвохи и подсылы с
целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания
ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Я мог бы написать
целый том анекдотов, слышанных мною от Ольги Александровны: с кем и кем она ни была в сношениях, от графа д'Артуа и Сегюра до лорда Гренвиля и Каннинга, и притом она смотрела на всех независимо, по-своему и очень оригинально.
Ограничусь одним небольшим случаем, который постараюсь передать ее собственными словами.
Много анекдотов можно было бы припомнить про княжение Долгорукова на Москве, но я
ограничусь только одним, относящимся, собственно, к генерал-губернаторскому дому, так как
цель моих записок — припомнить старину главным образом о домах и местностях Москвы.
Целых пять дней боролся он с своею робостью; на шестой день молодой спартанец надел новенький мундир и отдался в распоряжение Михалевичу, который, будучи своим человеком,
ограничился тем, что причесал себе волосы, — и оба отправились к Коробьиным.
Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись ноги, что он и из комнаты выходить не мог. Старик, привыкший
целый день быть на воздухе, по необходимости
ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и посматривал на поля. Павел, по большей части, старался быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и посмотрев вдаль, произнес: