— Эй, послушайся, Матренка! Он ведь тоже человек подневольный; ему и во сне не снилось, что ты забеременела, а он,
ни дай, ни вынеси за что, должен чужой грех на себя взять. Может, он и сейчас сидит в застольной да плачет!
Неточные совпадения
В самое жаркое лето воздух был насыщен влажными испарениями и наполнен тучами насекомых, которые не
давали покою
ни людям,
ни скотине.
Доселе я ничего не знал
ни об алчущих,
ни о жаждущих и обремененных, а видел только людские особи, сложившиеся под влиянием несокрушимого порядка вещей; теперь эти униженные и оскорбленные встали передо мной, осиянные светом, и громко вопияли против прирожденной несправедливости, которая ничего не
дала им, кроме оков, и настойчиво требовали восстановления попранного права на участие в жизни.
На первых порах он даже держал сторону молодой жены и защищал ее от золовок, и как
ни коротко было время их супружеского согласия, но этого было достаточно, чтоб матушка решилась
дать золовкам серьезный отпор.
Во всяком случае, как только осмотрелась матушка в Заболотье, так тотчас же начала дело о размежевании, которое и вел однажды уже упомянутый Петр Дормидонтыч Могильцев. Но увы! — скажу здесь в скобках —
ни она,
ни наследники ее не увидели окончания этого дела, и только крестьянская реформа положила конец земельной сумятице, соединив крестьян в одну волость с общим управлением и
дав им возможность устроиться между собою по собственному разумению.
Одним словом, Аннушка, сколько
ни хлопотала, осталась
ни при чем. Справедливость требует, однако ж, сказать, что Григорий Павлыч
дал ей на бедность сто рублей, а сына определил в ученье к сапожному мастеру.
Но жизнь его была, как говорится, чисто сибирная, потому что матушка не
давала ему
ни отдыху,
ни сроку.
В той среде, в которой она жила, в той каторге, которая не
давала ни минуты свободной, не существовало даже условий, при которых могла бы развиться настоящая сердечная склонность.
Жених был так мал ростом, до того глядел мальчишкой, что никак нельзя было
дать ему больше пятнадцати лет. На нем был новенький с иголочки азям серого крестьянского сукна, на ногах — новые лапти. Атмосфера господских хором до того отуманила его, что он, как окаменелый, стоял разинув рот у входной двери. Даже Акулина, как
ни свыклась с сюрпризами, которые всегда были наготове у матушки, ахнула, взглянув на него.
— Любить тебя буду, — шептала Матренка, присаживаясь к нему, — беречи буду. Ветру на тебя венуть не
дам, всякую твою вину на себя приму; что
ни прикажешь, все исполню!
А Федору Васильичу
ни копейки не
даст.
—
Ни ложки,
ни плошки не оставили! Полон дом серебра был, самовар серебряный был, сколько брильянтов, окромя всего прочего, — все припрятали! Плакали наши денежки!
дай Бог двадцать копеек за рубль получить!
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, //
Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
— А ей-богу, так! Ведь у меня что год, то бегают. Народ-то больно прожорлив, от праздности завел привычку трескать, а у меня есть и самому нечего… А уж я бы за них что
ни дай взял бы. Так посоветуйте вашему приятелю-то: отыщись ведь только десяток, так вот уж у него славная деньга. Ведь ревизская душа стóит в пятистах рублях.
Но там, где Мельпомены бурной // Протяжный раздается вой, // Где машет мантией мишурной // Она пред хладною толпой, // Где Талия тихонько дремлет // И плескам дружеским не внемлет, // Где Терпсихоре лишь одной // Дивится зритель молодой // (Что было также в прежни леты, // Во время ваше и мое), // Не обратились на нее //
Ни дам ревнивые лорнеты, // Ни трубки модных знатоков // Из лож и кресельных рядов.
Что память даже вам постыла // Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех, // Которые во мне
ни даль не охладила, // Ни развлечения, ни перемена мест.
Так люди на пароходе, в море, разговаривают и смеются беззаботно,
ни дать ни взять, как на твердой земле; но случись малейшая остановка, появись малейший признак чего-нибудь необычайного, и тотчас же на всех лицах выступит выражение особенной тревоги, свидетельствующее о постоянном сознании постоянной опасности.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица!
Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не
дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что
ни работою //
Ни вечною заботою, //
Ни игом рабства долгого, //
Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые //
Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, //
Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Недаром порывается // В Москву, в новорситет!» // А Влас его поглаживал: // «
Дай Бог тебе и серебра, // И золотца,
дай умную, // Здоровую жену!» // — Не надо мне
ни серебра, //
Ни золота, а
дай Господь, // Чтоб землякам моим // И каждому крестьянину // Жилось вольготно-весело // На всей святой Руси!