Неточные совпадения
Матушка уже начинала мечтать. В ее молодой
голове толпились хозяйственные планы, которые должны были установить экономическое положение Малиновца
на прочном основании. К тому же у нее в это время уже было двое детей, и надо было подумать об них. Разумеется, в основе ее планов лежала та же рутина, как и в прочих соседних хозяйствах, но ничего другого и перенять было неоткуда. Она желала добиться хоть одного: чтобы в хозяйстве существовал вес, счет и мера.
— И
на третий закон можно объясненьице написать или и так устроить, что прошенье с третьим-то законом с надписью возвратят. Был бы царь в
голове, да перо, да чернила, а прочее само собой придет. Главное дело, торопиться не надо, а вести дело потихоньку, чтобы только сроки не пропускать. Увидит противник, что дело тянется без конца, а со временем, пожалуй, и самому дороже будет стоить — ну, и спутается. Тогда из него хоть веревки вей. Либо срок пропустит, либо
на сделку пойдет.
Я как сейчас его перед собой вижу. Высокий, прямой, с опрокинутой назад
головой, в старой поярковой шляпе грешневиком, с клюкою в руках, выступает он, бывало, твердой и сановитой походкой из ворот, выходивших
на площадь, по направлению к конторе, и вся его фигура сияет честностью и сразу внушает доверие. Встретившись со мной, он возьмет меня за руку и спросит ласково...
Матушка даже повернулась
на стуле при одной мысли, как бы оно хорошо вышло. Некоторое время она молчала; вероятно, в
голове ее уже роились мечты. Купить земли — да побольше — да крестьян без земли
на своз душ пятьсот, тоже недорого, от сорока до пятидесяти рублей за душу, да и поселить их там. Земля-то новая — сколько она приплода даст! Лошадей развести, овец…
Сзади ехали две девушки в кибитке
на целой груде клади, так что бедные пассажирки, при малейшем ухабе, стукались
головами о беседку кибитки.
Одним словом, при самом поверхностном взгляде
на этого человека невольно западало в
голову, что это воистину стальная душа, ко всему безучастная.
Когда туалет кончен, происходит получасовое оглядыванье себя перед зеркалом, принятие различных поз, приседание и проч. Если вечер,
на который едут, принадлежит к числу «паре», то из парикмахерской является подмастерье и убирает сестрицыну
голову.
Она понимает, что Стриженый ей не пара, но в то же время в
голове ее мелькает мысль, что это первый «серьезный» жених,
на которого она могла бы более или менее верно рассчитывать.
И матушка настолько прониклась этим хозяйственным афоризмом и так ловко сумела провести его
на практике, что и самим крестьянам не приходило в
голову усомниться в его справедливости.
Отец задумывался. «Словно вихрем все унесло! — мелькало у него в
голове. — Спят дорогие покойники
на погосте под сению храма, ими воздвигнутого, даже памятников настоящих над могилами их не поставлено. Пройдет еще годков десять — и те крохотненькие пирамидки из кирпича, которые с самого начала были наскоро сложены, разрушатся сами собой. Только Спас Милостивый и будет охранять обнаженные могильные насыпи».
Иногда в ее
голове мелькала мысль, не оставить ли Маврушу в покое, как это уж и было допущено
на первых порах по водворении последней в господской усадьбе; но она зашла уж так далеко в своих угрозах, что отступить было неудобно.
— Леший его знает, что у него
на уме, — говаривала она, — все равно как солдат по улице со штыком идет. Кажется, он и смирно идет, а тебе думается: что, ежели ему в
голову вступит — возьмет да заколет тебя. Судись, поди, с ним.
Егорушка положил
голову на стол и заплакал…
Он поднял
голову и взглянул
на нее. Ей показалось, что он вдруг
на несколько лет постарел: до такой степени молодое лицо его исказилось ненавистью и злобой.
Матушка
на минуту задумалась. Не то, чтобы просьба больного удивила ее, а все-таки… «Стало быть, он так-таки и пропадет!» — мелькало у нее в
голове. Однако колебания ее были непродолжительны. Стоило взглянуть
на Сатира, чтобы сразу убедиться, что высказанное им желание — последнее.
Через несколько часов о Сережке уже никто в доме не упоминает, а затем, чем дальше, тем глубже погружается он в пучину забвения. Известно только, что Аксинья кормит его грудью и раза два приносила в церковь под причастие. Оба раза, проходя мимо крестной матери, она замедляла шаг и освобождала
голову младенца от пеленок, стараясь обратить
на него внимание «крестной»; но матушка оставалась равнодушною и в расспросы не вступала.
«Придется в портные отдать!» — мелькает в
голове у матушки, от взора которой не укрывается, что ноги у крестника короткие и выгнутые колесом, точно сама природа еще в колыбели осудила его
на верстаке коротать жизнь.
Или остановится
на бегу посреди тротуара, закинет
голову и начнет в самую высь всматриваться. Идут мимо простофили, видят, что человек, должно быть, что-нибудь достопримечательное высматривает, и тоже останавливаются и закидывают
головы. Смотрят, смотрят — ничего не видать.
Сидит он, скорчившись,
на верстаке, а в
голове у него словно молоты стучат. Опохмелиться бы надобно, да не
на что. Вспоминает Сережка, что давеча у хозяина в комнате (через сени)
на киоте он медную гривну видел, встает с верстака и, благо хозяина дома нет, исчезает из мастерской. Но главный подмастерье пристально следит за ним, и в то мгновенье, как он притворяет дверь в хозяйскую комнату, вцепляется ему в волоса.
Напротив,
на всех его намерениях и поступках лежит покров фаталистической зависимости, и весь он с
головы до пяток не более как игралище, беспрекословно подчиняющееся указаниям крепостных порядков.
Голова маленькая, круглая, без малейших неровностей, словно
на токарном станке выточенная, что в особенности ярко выступало вследствие того, что он стриг волосы под гребенку.
— Мало чего нет! Что было, то прошло! — молвил он и поник
головой. Очевидно, воспоминания роями хлынули и пронеслись перед его глазами. — Здесь суп только для проформы подают.
На второе что? Хотите piиce de rйsistance [большой кусок мяса (фр.).] или с рыбы начать?
Вдова поникла
головой и исподлобья взглядывала
на майора, не выкажет ли он сочувствия к ней.
Целый рой противоречивых мыслей толпился в его
голове, но толпился в таком беспорядке, что ни
на одной из них он не мог остановиться.
Да, это была с его стороны грубая ошибка, и он глубоко негодовал
на себя, что не предвидел ее последствий… Но в то же время в
голове его назойливо складывалась мысль: общая жизнь началась так недавно, а раздельная черта уж обозначилась!
Он вспомнил, что еще в Москве задумал статью «О прекрасном в искусстве и в жизни», и сел за работу. Первую половину тезиса, гласившую, что прекрасное присуще искусству, как обязательный элемент, он, с помощью амплификаций объяснил довольно легко, хотя развитие мысли заняло не больше одной страницы. Но вторая половина, касавшаяся влияния прекрасного
на жизнь, не давалась, как клад. Как ни поворачивал Бурмакин свою задачу, выходил только
голый тезис — и ничего больше. Даже амплификации не приходили
на ум.
Однако ж и то относительное спокойствие, которым пользовался Бурмакин в течение лета, постепенно приближалось к концу. Наступил сентябрь, и полк снова расположился
на зимних квартирах. Первыми прилетели в Веригино паны Туровский, Бандуровский и Мазуровский, затем и сестрицы Чепраковы; гвалт возобновился в той же силе, как и до лагерей. Валентин совсем потерял
голову.
Соседки расходились, и в сердце пьяницы поселялась робкая надежда. Давно, признаться, она уж начала мечтать о Михаиле Золотухине — вот бы настоящий для Клавденьки муж! — да посмотрит, посмотрит
на дочку, вспомнит о покойном муже, да и задумается. Что, ежели в самом деле отец свой страшный недуг дочери передал? что, если она умрет? Куда она тогда с своей пьяной
головой денется? неужто хоть одну минуту такое несчастье переживет?!
Ноги начинали подкашиваться, багровые пятна
на щеках рдели,
голова тяжелела и покрывалась потом, а ей казалось, что навстречу идет чудо, которое вот-вот снимет с нее чары колдовства.
И наружность он имел нелепую: ходил прямо, не сгибая ног и выпятив грудь, и чванно нес
на длинной шее несоразмерно большую
голову с лошадиного типа лицом, расцвеченным желто-красными подпалинами, как у гнедого мерина.
Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за
голову).Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее
на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в
голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть
на них? не нужно тебе глядеть
на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать
на твою
голову и
на твою важность!
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в
голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в
голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания
на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.