Неточные совпадения
— С
лимоном. Прежде, как свою корову держали, пивал со сливками, а нынче безо всего пью. Лимоны-то, поди, кусаются?
— Лёгко ли дело! А коли десятками покупать — и все три рубля отдашь. Сказывают, в Петербурге
лимоны дешевы. У нас икра дешева, а в Петербурге — апельсины,
лимоны. А в теплых землях, ну, и совсем они ни по чём.
— Во время француза, — продолжает он, возвращаясь к
лимонам (как и все незанятые люди, он любит кругом да около ходить), — как из Москвы бегали, я во Владимирской губернии у одного помещика в усадьбе флигелек снял, так он в ранжерее свои
лимоны выводил. На целый год хватало.
— Лимоны-то у него были, а хлеб плохо родился. Весь навоз на сады да на огороды изводил. Арбузы по пуду бывали. Вот ты и суди.
— Нет, и нынче, особливо которые в предводители охотятся. Годков пять поколобродит: апельсины,
лимоны… а спустя время, смотришь, имение-то с аукциона продают. И у вас, поди, ранжереи водятся?
— Хорошо тогда жилось, весело. Всего, всего вдоволь было, только птичьего молока недоставало. Чай пили, кто как хотел: и с ромом, и с
лимоном, и со сливками. Только, бывало, наливаешь да спрашиваешь: вы с чем? вы с чем? с
лимоном? с ромом? И вдруг точно сорвалось… Даже попотчевать дорогого гостя нечем!
Неточные совпадения
— Что ж, потяжелеешь? Ну, так мы одни. Давай сельтерской воды и
лимона.
— Выпей, выпей водки непременно, а потом сельтерской воды и много
лимона, — говорил Яшвин, стоя над Петрицким, как мать, заставляющая ребенка принимать лекарство, — а потом уж шампанского немножечко, — так, бутылочку.
Сергей Иванович давно уже отобедал и пил воду с
лимоном и льдом в своей комнате, просматривая только что полученные с почты газеты и журналы, когда Левин, с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами и почерневшею, мокрою спиной и грудью, с веселым говором ворвался к нему в комнату.
На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом,
лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.
Но мы, ребята без печали, // Среди заботливых купцов, // Мы только устриц ожидали // От цареградских берегов. // Что устрицы? пришли! О радость! // Летит обжорливая младость // Глотать из раковин морских // Затворниц жирных и живых, // Слегка обрызнутых
лимоном. // Шум, споры — легкое вино // Из погребов принесено // На стол услужливым Отоном; // Часы летят, а грозный счет // Меж тем невидимо растет.