Неточные совпадения
Рябовский священник приехал. Довольно долго он совещался с матушкой, и результатом этого совещания было
следующее: три
раза в неделю он будет наезжать к нам (Рябово отстояло от нас
в шести верстах) и посвящать мне по два часа. Плата за ученье была условлена
в таком размере: деньгами восемь рублей
в месяц, да два пуда муки, да
в дни уроков обедать за господским столом.
Но никакие вразумления не действовали, и
в следующий праздник та же история повторялась с буквальною точностью. Не
раз, ввиду подобных фактов, матушка заподозривала Конона
в затаенной строптивости, но, по размышлении, оставила свои подозрения и убедилась, что гораздо проще объяснить его поведение тем, что он — «природный олух». Эта кличка была как
раз ему впору; она вполне исчерпывала его внутреннее содержание и определяла все поступки.
В следующий раз, проходя опять тем же местом, я вспомнил вчерашнюю молитву. Настроение было другое, но… кто-то как будто упрекнул меня: «Ты стыдишься молиться, стыдишься признать свою веру только потому, что это не принято…» Я опять положил книги на панель и стал на колени…
Неточные совпадения
Похолодев и чуть-чуть себя помня, отворил он дверь
в контору. На этот
раз в ней было очень мало народу, стоял какой-то дворник и еще какой-то простолюдин. Сторож и не выглядывал из своей перегородки. Раскольников прошел
в следующую комнату. «Может, еще можно будет и не говорить», — мелькало
в нем. Тут одна какая-то личность из писцов,
в приватном сюртуке, прилаживалась что-то писать у бюро.
В углу усаживался еще один писарь. Заметова не было. Никодима Фомича, конечно, тоже не было.
Когда источники иссякли, он изредка,
в год
раз, иногда два, сделает дорогую шалость, купит брильянты какой-нибудь Armance, экипаж, сервиз, ездит к ней недели три, провожает
в театр, делает ей ужины, сзывает молодежь, а потом опять смолкнет до
следующих денег.
Петр Александрович Миусов, человек насчет денег и буржуазной честности весьма щекотливый,
раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем
следующий афоризм: «Вот, может быть, единственный человек
в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого
в миллион жителей города, и он ни за что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может быть, напротив, почтут за удовольствие».
Во всем городе потом говорили, что он тогда, укатив с Грушенькой
в Мокрое, «просадил
в одну ночь и
следующий за тем день три тысячи
разом и воротился с кутежа без гроша,
в чем мать родила».
Следующие два дня были дождливые,
в особенности последний. Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний
раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы
в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю
в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.