Неточные совпадения
С больною
душой, с тоскующим сердцем, с неокрепшим организмом, человек всецело погружается
в призрачный мир им самим созданных фантасмагорий, а жизнь проходит мимо, не прикасаясь к нему ни одной из своих реальных услад.
Одним (исключительно, впрочем, семейным и служившим во дворе, а не
в горнице) дозволяли держать корову и пару овец на барском корму, отводили крошечный огород под овощи и отсыпали на каждую
душу известную пропорцию муки и круп.
— Малиновец-то ведь золотое дно, даром что
в нем только триста шестьдесят одна
душа! — претендовал брат Степан, самый постылый из всех, —
в прошлом году одного хлеба на десять тысяч продали, да пустоша
в кортому отдавали, да масло, да яйца, да тальки. Лесу-то сколько, лесу! Там онадаст или не даст, а тут свое, законное.Нельзя из родового законной части не выделить. Вон Заболотье — и велика Федора, да дура — что
в нем!
— Что отец! только слава, что отец! Вот мне, небось, Малиновца не подумал оставить, а ведь и я чем не Затрапезный? Вот увидите: отвалит онамне вологодскую деревнюшку
в сто
душ и скажет: пей, ешь и веселись! И манже, и буар, и сортир — все тут!
— Нет, меленковская деревнюшка — Любке, а с тебя и
в Ветлужском уезде сорока
душ будет!
Правда, что природа, лелеявшая детство Багрова, была богаче и светом, и теплом, и разнообразием содержания, нежели бедная природа нашего серого захолустья, но ведь для того, чтобы и богатая природа осияла
душу ребенка своим светом, необходимо, чтоб с самых ранних лет создалось то стихийное общение, которое, захватив человека
в колыбели, наполняет все его существо и проходит потом через всю его жизнь.
Даже голос постылого «балбеса» сливается
в общем хвалебном хоре — до такой степени все поражены цифрою три тысячи
душ, которыми теперь владеют Затрапезные.
— Ведь
в Никитском-то с деревнями пятьсот
душ! — восклицает Степан. — Ай да мамахен!
Сверх того, я слышал поблизости шорох, который производила матушка, продолжая рыться
в учебных программах, и — при одной мысли, что вот-вот она сейчас нагрянет и увидит мои проказы, у меня
душа уходила
в пятки.
Преимущественно шли расспросы о том, сколько у отца Василия
в приходе
душ, деревень, как последние называются, сколько он получает за требы, за славление
в Рождество Христово, на святой и
в престольные праздники, часто ли служит сорокоусты, как делятся доходы между священником, дьяконом и причетниками, и т. п.
Приход у него тысяча двести
душ в одном клину, да всё экономические.
При помощи этих новых правил, сфера «воспитания» постепенно расширится, доведет до надлежащей мягкости восковое детское сердце и
в то же время не дозволит червю сомнения заползти
в тайники детской
души.
Сомнения! — разве совместима речь о сомнениях с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые получает понятие о несправедливостях и тяготах жизни; с их вторжением он начинает сравнивать, анализировать не только свои собственные действия, но и поступки других. И горе, глубокое, неизбывное горе западает
в его
душу; за горем следует ропот, а отсюда только один шаг до озлобления…
В согласность ее требованиям, они ломают природу ребенка, погружают его
душу в мрак, и ежели не всегда с полною откровенностью ратуют
в пользу полного водворения невежества, то потому только, что у них есть подходящее средство обойти эту слишком крайнюю меру общественного спасения и заменить ее другою, не столь резко возмущающею человеческую совесть, но столь же действительною.
Это было большое торговое село Заболотье, заключавшее
в себе с деревнями более трех тысяч
душ.
Принадлежало оно троим владельцам, и часть одного из них, около тысячи двухсот
душ, продавалась
в опекунском совете с аукциона.
Через три дня Ольгу Порфирьевну схоронили на бедном погосте, к которому Уголок был приходом. Похороны, впрочем, произошли честь честью. Матушка выписала из города средненький, но очень приличный гробик, средненький, но тоже очень приличный покров и пригласила из Заболотья старшего священника, который и служил заупокойную литургию соборне. Мало того: она заказала два сорокоуста и внесла
в приходскую церковь сто рублей вклада на вечныевремена для поминовения
души усопшей рабы Божией Ольги.
Имение было небольшое, всего восемьдесят
душ, и управлял им старик Абрам Семеныч Савельцев, единственный сын которого служил
в полку.
— Какие, братик-сударик, у нищего деньги! — не говорил, а словно хныкал он, — сам еле-еле
душу спасаю, да сына вот
в полку содержу.
Созвавши дворовых, он потребовал, чтоб ему указали, куда покойный отец прятал деньги. Но никто ничего не отвечал. Даже те, которые нимало не сомневались, что стариковы деньги перешли к Улите, не указали на нее. Тогда обшарили весь дом и все сундуки и дворовых людей, даже навоз на конном дворе перерыли, но денег не нашли, кроме двухсот рублей, которые старик отложил
в особый пакет с надписью: «На помин
души».
Улиту раздели и, обнаженную,
в виду собранного народа, разложили на рогоже. Семен засучил рукава. Раздался первый взмах нагайки, за которым последовал раздирающий
душу крик.
Потапа переселили
в Овсецово, отвели особую каморку во флигеле и стали держать во дворе вместо шута. Вскоре Анфиса Порфирьевна выписала Фомушку и предоставила ему глумиться над мужем сколько
душе угодно.
Тетенька
души в нем не чаяла и втайне обдумывала, каким бы образом передать ему имение.
По этому клику
в спальню ворвалась толпа сенных девушек и
в несколько мгновений
задушила барыню подушками.
Итак, матушка чувствовала как бы инстинктивную потребность сдерживать себя
в новокупленном гнезде более, нежели
в Малиновце. Но заболотское дело настолько было ей по
душе, что она смотрела тут и веселее и бодрее.
Матушка даже повернулась на стуле при одной мысли, как бы оно хорошо вышло. Некоторое время она молчала; вероятно,
в голове ее уже роились мечты. Купить земли — да побольше — да крестьян без земли на своз
душ пятьсот, тоже недорого, от сорока до пятидесяти рублей за
душу, да и поселить их там. Земля-то новая — сколько она приплода даст! Лошадей развести, овец…
Одним словом, при самом поверхностном взгляде на этого человека невольно западало
в голову, что это воистину стальная
душа, ко всему безучастная.
Зато сестру одевали как куколку и приготовляли богатое приданое. Старались делать последнее так, чтоб все знали, что
в таком-то доме есть богатая невеста. Кроме того, матушка во всеуслышанье объявляла, что за дочерью триста незаложенных
душ и надежды
в будущем.
Триста
душ — этого только-только достаточно было, чтоб не прослыть бесприданницей даже
в том среднем кругу,
в котором мы вращались; ему же, при его расточительных инстинктах, достало бы этого куша только на один глоток.
Что касается до нашей семьи, то у отца, кроме рассеянных
в дальних губерниях мелких клочков,
душ по двадцати, считалось
в Малиновце триста
душ крестьян, которые и отбывали господскую барщину.
Матушкино имение (благоприобретенное) было гораздо значительнее и заключало
в себе около трех тысяч
душ, которые все без исключения ходили по оброку.
Даже если ее истязать будут, она и истязанья примет, ради изведения
души своей из тьмы,
в которую погрузила ее «клятва».
Конон знал твердо, что он природный малиновецкий дворовый. Кроме того, он помнил, что первоначально его обучали портному мастерству, но так как портной из него вышел плохой, то сделали лакеем и приставили к буфету. А завтра, или вообще когда вздумается, его приставят стадо пасти — он и пастухом будет.
В этом заключалось все его миросозерцание, то сокровенное миросозерцание, которое не формулируется, а само собой залегает
в тайниках человеческой
души, не освещаемой лучом сознания.
Но это были только праздные слова. На дворе стоял сентябрь
в конце, и сострадательные
души, не спрашиваясь барыни, натаскали
в Сатирову каморку щепы и истопили печку.
— Все равно, ежели и
в старину отцы продались, мы за их грех отвечать должны. Нет того греха тяжеле, коли кто волю свою продал. Все равно что
душу.
— А приходила да опять ушла — тем еще лучше; значит, время тебе не пришло… Небось, к весне выправишься. Пойдут светлые дни, солнышко играть будет — и
в тебе
душа заиграет. Нехорошо тебе здесь
в каморке: темно, сыро; хоть бы господа когда заглянули…
Затем можно было указать на три-четыре средних состояния от пятисот до тысячи
душ (
в разных губерниях), а за ними следовала мелкота от полутораста
душ и ниже, спускаясь до десятков и единиц.
Степан Корнеич Пеструшкин — мелкопоместный дворянин, владеющий
в одном селе с предводителем пятнадцатью
душами крестьян.
— Кроме сего, государя моего пошехонский дворянин. Имею
в селе Словущенском пятнадцать
душ крестьян, из коих две находятся
в бегах, а прочие
в поте лица снискивают для господина своего скудное пропитание.
Однако кутерьма кой-как улеглась, когда сделалось известным, что хотя опасность грозила немалая, начальственная бдительность
задушила гидру
в самом зародыше. Струнников уже снова впал было
в забытье, как вдруг зашумел турка, а вслед за тем открылась англо-французская кампания. Прогремел Синоп; за ним Альма, Севастополь…
Так и не дал. Насилу даже встал, такой-сякой, как он к нему
в избу вошел. Забыл, подлая
душа, что когда ополчение устраивалось, он ему поставку портянок предоставил…
— Ну, и слава Богу. Прощай,
душа моя, я
в деревню спешу, а ты, как отдоят коров, ляг
в постельку, понежься.
У мужа
в наших местах восемьдесят
душ крестьян, которых он без отдыха томит на барщине; у жены — где-то далеко запропастилась деревушка
душ около двадцати, которые обложены сильным оброком и нищенствуют.
При восьмидесяти
душах он, конечно, не мог бы сладить с такою запашкой, но, по счастью, верстах
в пяти находится большое и малоземельное экономическое село.
Дом его наполнится веселым шумом, и он, как и
в прежние годы, на практике докажет соседям, что и от восьмидесяти
душ, при громадной семье, можно и тебе и другим удовольствие доставить.
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку
в наших местах небольшое, но устроенное имение,
душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись
в пользу сестер от своей части
в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни
в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить
в своем Веригине вольным казаком.
— Извольте-ка, — говорили они, — от пятидесяти
душ экую охапку детей содержать! Накормить, напоить, одеть, обуть да и
в люди вывезти! Поневоле станешь
в реке живые картины представлять!
— Скажите,
в состоянии ли вы были бы полюбить такого человека? раскрыли ли бы перед ним свою
душу? сердце?
Разумеется, победу все-таки одержало то решение, которое уже заранее само собой созрело
в его
душе и наметило своего рода обязательную перспективу, обещавшую успокоение взволнованному чувству.
По обыкновению, Бурмакин забыл об исходной точке и ударился
в сторону. При таких условиях Милочка могла говорить что угодно, оставаясь неприкосновенною
в своей невменяемости. Все ей заранее прощалось ради «святой простоты», которой она была олицетворением, и ежели порою молодому человеку приводилось испытывать некоторую неловкость, выслушивая ее наивные признания, то неловкость эта почти моментально утопала
в превыспренностях, которыми полна была его
душа.