Неточные совпадения
Леса горели, гнили на корню и загромождались валежником и буреломом; болота заражали окрестность миазмами, дороги не просыхали
в самые сильные летние жары;
деревни ютились около самых помещичьих усадьб, а особняком проскакивали редко на расстоянии пяти-шести верст друг от друга.
Обыкновенно они устраивались среди
деревни, чтоб было сподручнее наблюдать за крестьянами; сверх того, место для постройки выбиралось непременно
в лощинке, чтоб было теплее зимой.
— А, может, вдруг расщедрится — скажет: и меленковскую и ветлужскую
деревни Любке отдать! ведь это уж
в своем роде кус!
— Мне этот секрет Венька-портной открыл. «Сделайте, говорит: вот увидите, что маменька совсем другие к вам будут!» А что, ежели она вдруг… «Степа, — скажет, — поди ко мне, сын мой любезный! вот тебе Бубново с
деревнями…» Да деньжищ малую толику отсыплет: катайся, каналья, как сыр
в масле!
Были, впрочем, и либеральные помещики. Эти не выслеживали девичьих беременностей, но замуж выходить все-таки не позволяли, так что, сколько бы ни было у «девки» детей, ее продолжали считать «девкою» до смерти, а дети ее отдавались
в дальние
деревни,
в детикрестьянам. И все это хитросплетение допускалось ради лишней тальки пряжи, ради лишнего вершка кружева.
Что касается до нас, то мы знакомились с природою случайно и урывками — только во время переездов на долгих
в Москву или из одного имения
в другое. Остальное время все кругом нас было темно и безмолвно. Ни о какой охоте никто и понятия не имел, даже ружья, кажется,
в целом доме не было. Раза два-три
в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей
в лес по грибы или
в соседнюю
деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.
— Ведь
в Никитском-то с
деревнями пятьсот душ! — восклицает Степан. — Ай да мамахен!
Преимущественно шли расспросы о том, сколько у отца Василия
в приходе душ,
деревень, как последние называются, сколько он получает за требы, за славление
в Рождество Христово, на святой и
в престольные праздники, часто ли служит сорокоусты, как делятся доходы между священником, дьяконом и причетниками, и т. п.
Матушка волнуется, потому что
в престольный праздник она чувствует себя бессильною. Сряду три дня идет по
деревням гульба,
в которой принимает деятельное участие сам староста Федот. Он не является по вечерам за приказаниями, хотя матушка машинально всякий день спрашивает, пришел ли Федотка-пьяница, и всякий раз получает один и тот же ответ, что староста «не годится». А между тем овсы еще наполовину не сжатые
в поле стоят, того гляди, сыпаться начнут, сенокос тоже не весь убран…
Это было большое торговое село Заболотье, заключавшее
в себе с
деревнями более трех тысяч душ.
Ей нравилась оживленная улица села, с постоянно открытыми лавками,
в которых, по ее выражению, только птичьего молока нельзя было достать, и с еженедельным торгом, на который съезжались толпы народа из соседних
деревень; нравилась заболотская пятиглавая церковь с пятисотпудовым колоколом; нравилась новая кипучая деятельность, которую представляло оброчное имение.
Подняли у коляски фордек, и лошади побежали рысью. Мы миновали несколько
деревень, и матушка неоднократно покушалась остановиться, чтоб переждать грозу. Но всякий раз надежда: авось пройдет! — ободряла ее. Сколько брани вылилось тут на голову тетеньки Анфисы Порфирьевны — этого ни
в сказках сказать, ни пером описать.
Не раз Анфиса Порфирьевна, окровавленная, выбегала по ночам (когда, по преимуществу, производились экзекуции над нею) на улицу, крича караул, но ротный штаб, во главе которого стоял Савельцев, квартировал
в глухой
деревне, и на крики ее никто не обращал внимания.
Но
деревни были у села
в загоне;
в площадных доходах, например, не принимали участия; деревенские крестьяне почти никогда не выбирались
в вотчинные должности и даже
в церкви по праздникам стояли позади, оттесняемые щеголеватым сельским людом.
Однажды был такой случай, что, выйдя из
деревни, причетники и дьякон, давно подозревавшие попа
в утайках, прямо потребовали, чтоб последний выворотил карманы.
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину
деревню за долги продали, а после отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос,
в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
Весь этот процесс ассимиляции я незаметно пережил впоследствии, но повторяю: с первого раза
деревня,
в ее будничном виде, прошла мимо меня, не произведя никакого впечатления.
Но
в особенности памятны села и
деревни, встречавшиеся не очень часто, но зато громадные, сплошь обстроенные длинными двухэтажными домами (
в каменном нижнем этаже помещались хозяева и проезжий серый люд),
в которых день и ночь, зимой и летом кишели толпы народа.
Кроме того, во время учебного семестра, покуда родные еще не съезжались из
деревень, дедушка по очереди брал
в праздничные дни одного из внуков, но последние охотнее сидели с Настасьей, нежели с ним, так что присутствие их нимало не нарушало его всегдашнего одиночества.
В Москве у матушки был свой крепостной фактотум, крестьянин Силантий Стрелков, который заведовал всеми ее делами: наблюдал за крестьянами и дворовыми, ходившими по оброку, взыскивал с них дани, ходил по присутственным местам за справками, вносил деньги
в опекунский совет, покупал для
деревни провизию и проч.
Прибавьте к этому целые вороха тряпья, которое привозили из
деревни и
в течение зимы накупали
в Москве и которое, за неимением шкафов, висело на гвоздиках по стенам и валялось разбросанное по столам и постелям, и вы получите приблизительно верное понятие о среднедворянском домашнем очаге того времени.
Даже капусту кислую привозили из
деревни и щи варили,
в большинстве случаев, с мерзлой бараниной или с домашней птицей.
С часу на час ожидают из
деревни подвод; Стрелкова командируют
в Охотный ряд за запасами для
деревни, и к полудню он уже является
в больших санях, нагруженных мукой, крупой и мерзлой рыбой.
— Ладно, после с тобой справлюсь. Посмотрю, что от тебя дальше будет, — говорит она и, уходя, обращается к сестрицыной горничной: — Сашка! смотри у меня! ежели ты записочки будешь переносить или другое что, я тебя… Не посмотрю, что ты кузнечиха (то есть обучавшаяся
в модном магазине на Кузнецком мосту), —
в вологодскую
деревню за самого что ни на есть бедного мужика замуж отдам!
— Вот тебе целый мешок медных денег на церковь, — говорит она
в заключение, — а за квартиру рассчитает Силка. Он и провизию для
деревни закупит.
Весть об этом быстро распространилась по селам и
деревням, а
в конце концов достигла и до малиновецкой девичьей.
Ежели, например,
в вологодскую
деревню, то, сказывают, там мужики исправные, и девушка Наташа, которую туда, тоже за такие дела, замуж выдали, писала, что живет с мужем хорошо, ест досыта и завсе зимой
в лисьей шубе ходит.
Похоронили виноватую на сельском кладбище, по христианскому обряду, не доводя до полиции и приписав ее смерть простому случаю. Егорку, которого миссия кончилась,
в тот же день отправили
в украинскую
деревню.
Через день, а иногда и чаще, она брала с собой девушку-лекарку, садилась на долгушу-трясучку и, несмотря на осеннюю слякоть, тащилась за две версты
в Измалково —
деревню,
в которой жил Федот.
— Уж не я ли? Да
в здешней во всей округе ни одной
деревни нет,
в которой бы у меня детей не было. Это хоть у кого хочешь спроси.
— Вот хоть бы мертвое тело. Кому горе, а тебе радость. Умер человек; поди, плачут по нем, а ты веселишься. Приедешь, всех кур по дворам перешаришь,
в лоск деревню-то разоришь… за что, про что!
С
деревни до слуха его доносятся звуки отбиваемых кос, и он спешит
в поле.
Старики Бурмакины жили радушно, и гости ездили к ним часто. У них были две дочери, обе на выданье; надо же было барышням развлеченье доставить. Правда, что между помещиками женихов не оказывалось, кроме закоренелых холостяков, погрязших
в гаремной жизни, но
в уездном городе и по
деревням расквартирован был кавалерийский полк, а между офицерами и женихов присмотреть не
в редкость бывало. Стало быть, без приемов обойтись никак нельзя.